Безжалостные наслаждения
Шрифт:
Воздух в комнате был наполнен напряжением. Они все работали, пребывая в полной неожиданности. Посмотрев наверх, увидела, как Дрез пожирал меня глазами. Он не моргал, как будто бы то, что он смотрел на меня, было всем, чего он хотел. Раскрасневшись от возбуждения, я увеличила силу укуса.
— No More Stars! — пел Дрез, разбивая в пух и прах завершающую ноту. Мы одновременно били каждый по своему инструменту, создавая дикий грандиозный звук.
Это был звук «Four and a Half Headstones». Звук, частью которого была я сама.
Окончание
— Да, на хрен, блин, — сказал Портер выразительно. Опустив свою бас-гитару, он внимательно всматривался в наши лица. На его лице медленно расплывалась улыбка, постепенно показывая его зубы. — Малышка сможет сделать это. Теперь ты убедился, Дрез?
Отложив микрофон в сторону, он открыл очередную бутылку воды и выпил залпом четверть её. Вытерев губы рукой, он пожал плечами.
— Думаю, скорее всего это были нервы.
Ёрзая, я схватилась за гриф своей гитары. Прищурившись, Дрезден посмотрел в мою сторону, что говорило о том, что на самом деле он не был уверен в том, что говорил. Он был опасно проницательным. Кстати, я также не думала, что дело было в нервозности.
— Перерыв. Мне нужно отдышаться, — Кольт выбрался из-за своей барабанной установки, он улыбнулся, когда проходил рядом со мной. — Пойдём, Лола. Ты голодная?
Втянув свой живот, я поднялась.
— Да, на самом деле я... Ох! — Смесь слюны и крови рвались из моего рта. Сжав ладонью свою челюсть, я сглотнула. Я хотела скрыть свидетельство того, как сильно я укусила себя. Подняв глаза, со своей параноей обнаружила лишь Дреза, смотрящего в мою сторону. Портер и Кольт — вдвоём, проскользнули за занавес, вместе смеясь над чем-то. Он видел? Он не двигался, просто стоял на месте, скрестив руки. Чёрт. Насколько сильно я прикусила свой язык? Но я должна была, это сработало! Я наконец-таки сыграла песню. Моё сердце колотилось где-то в области моего горла.
— Сильно болит? — спросил он меня.
Я покачала головой, заглушая свой голос рукой. Опустив свои брови, Дрез наклонился ближе. От этого я застыла на месте. Я не сопротивлялась, когда он схватил моё запястье и потянул за руку. Он осмотрел меня, но не так, как это делал бы врач. Это было больше похоже на следователя, изучающего тело умершего. Он изучал меня, но в любом случае, в этом не было ни капельки заботы.
— Открой, — сказал он властно.
К своему великому удивлению, я не решилась сделать это. Дрез был ошеломлён, его глаза мерцали, по мере того, как широко раскрывались от удивления. Он с мрачным выражением, показал ряд зубов.
— Детка, я сказал тебе открыть. — Не дожидаясь, он сжал мой рот большим пальцем с одной стороны и нажал остальными с другой. Мне было больно, с моих губ срывался болезненный вздох.
— Отвали! — сказала я, отстраняясь назад, крайне остро ощущая слишком много разных чувств одновременно. О чём только думал Дрез, когда касался меня таким вот образом? Он не имел права подходить
— Ты, к чёртовой матери, прикусила себе язык. — Это было небрежно сказанным замечанием, его руки отпустили мои плечи и он схватил себя за бёдра. — О чём ты только думала?
Вытирая губы, я заметила розовые разводы на своей руке.
— Я думала о том, как завершить песню, и всё.
Фыркнув, Дрез окинул меня быстрым взглядом.
— Есть способы намного лучше, чем жевать саму себя.
Тебе легко говорить. Я не высказала своё недовольство, но мой свирепый взгляд, должно быть, говорил всё сам за себя. Я видела, как он отражался в его глазах. Глядя в сторону, он пригладил назад свои волосы. В его голосе не было фальшивой лести, когда он заговорил со мной.
— Ты хорошо играешь на своей гитаре, но ты в полной жопе со своим самообладанием.
Эта рана, скорее всего, будет болеть. Она и впрямь пульсировала. Я продолжала потирать свои зубы так, как если бы это был зуд, который хотелось бы унять. Это и в самом деле настолько плохо? Кровотечение замедлилось, как мне казалось.
— Немного болит, но у меня бывало и хуже.
Он выгнул бровь.
— Какого черта ты сделала эту жестокую хрень с собой? Чтобы впечатлить меня?
Из меня как-будто выкачали весь воздух. Я пыталась произвести на него впечатление. Тем более, что я пыталась заставить его оставить меня в покое. Мне было неловко от того, что я поддалась искушению нанести повреждения самой себе. А не ему.
— Ладно, — сказал он, роясь в своих карманах. У него был ч"eрный телефон, блестящий, как жук-короед. — Я позвоню Бренде, она осмотрит тебя.
Теперь я чувствовала себя униженной.
— Нет! — прервала я Дреза, выжидающе смотрящего на меня. — Не надо... просто не звони ей. Это не такое уж важное дело.
Он держал телефон, как пистолет.
— Не хочешь, чтобы я ей звонил? Ладно. Тогда, дай мне посмотреть, насколько ты сильно себя укусила, и я не буду этого делать.
Это был грёбанный шантаж. Я теряла контроль над разумом. До того, как я подула, что можно возразить, он оказался рядом, прикасаясь ко мне. Наши грудные клетки соприкасались друг с другом при каждом вздохе, и я могла рассмотреть золотые точки в его тёмно-зелёных глазах.
— Открой, — шепнул он.
Что я и сделала. Дрезден схватил меня за подбородок, чтобы удержать в неподвижном состоянии. Глупо, но меня тревожила свежесть моего дыхания. Я упрекнула себя в том, что думала о всяких глупостях. Были вещи, имеющие более важное значение. Например, как сильно я чувствовала его пальцы, и то, как удивительно он пахнул, и поэтому мой мозг не способен был думать в этот момент. Кровь в моих венах ускорила свой бег, и я была уверена, что он слышал её всплески.
— Всё не так плохо, как я думал, — сказал он. Кончик его большого пальца скользнул по моей губе, задевая мои зубы. Всё так неожиданно, что я убеждала себя, что это просто случайность. Он отстранился, отпуская меня и давая возможность облокотиться о стену. Я всё ещё ощущала стыд. Мне совсем не нужно было становиться ранимой и всё усугублять ещё больше. Мои собственные пальцы прикоснулись к губам, дотрагиваясь до уголка языка. Я скорчилась, ощущая на этот раз тупую боль.