Безжалостный принц
Шрифт:
— Он не получит возмещения, — говорю я.
— Тебе придется дать ему гораздо больше, чем компенсацию, чтобы он не сорвал твою кампанию.
Я скрежещу зубами так сильно, что кажется, что мои зубы вот-вот расколются пополам.
— Чего он хочет, — говорю я.
— Ты узнаешь это завтра утром. В восемь утра, в Кейстоун Кэпитал. Не опаздывай.
Чёрт побери. Генри Касл хуже своего сына — раздутый, высокомерный и сверхтребовательный. Он захочет, чтобы я пресмыкался и целовал его кольцо. В то время как мне захочется кастрировать его, чтобы он больше
— Я буду там, — говорю я.
— Ты сегодня потерял контроль, — говорит отец. — Что, блядь, происходит между тобой и той девушкой?
— Ничего.
— Она должна быть активом, а не обузой.
— Она ничего не сделала. Я же сказал тебе, это был Касл.
— Хорошо, возьми себя в руки. Ты не можешь позволить ей отвлекать тебя от цели.
Я вешаю трубку, кипя от всего невысказанного, что мне хотелось прокричать в трубку.
Это он заставил меня жениться на Аиде, а теперь злится, потому что она не маленькая шахматная фигурка, которую он может тасовать по доске, как он делает со всеми остальными?
Вот что меня в ней восхищает. Она дикая и яростная. Я потратил все свои силы, чтобы заставить ее надеть чертово платье. Она никогда не стала бы пресмыкаться перед Генри Каслом. И я тоже.
Я поднимаюсь наверх в нашу спальню, ожидая, что она чистит зубы и готовится ко сну.
Вместо этого она набрасывается на меня, как только я вхожу в комнату. Она глубоко целует меня, притягивая к кровати.
— Ты не устала? — спрашиваю я ее.
— Еще даже не полночь, — смеется она. — Но если ты хочешь спать, старичок...
— Посмотрим, что нужно сделать, чтобы утомить тебя, ты, чертова сумасшедшая, — говорю я, бросая ее на матрас.
Аида еще спала крепким сном, когда на утро мне нужно было вставать на встречу с Генри Кастлом. Натянув одеяло на ее голые плечи, я укрываю ее, хотя мне жалко закрывать всю эту гладкую, сияющую кожу.
Она выглядит измученной после вчерашней ночи. Мы целый час занимались чем-то, что было так же близко к борьбе, как и к траху. Она испытывала меня, проверяла, позволю ли я ей взять себя в руки, проверяла мою энергию и выносливость.
Я ни за что не сдавался первым. Каждый раз, когда она пыталась одолеть меня, я снова прижимал ее к себе и трахал безжалостно, пока мы оба не задыхались и не обливались потом.
Я видел, как это возбуждало ее, ощущая мою силу против ее, зная, что я не уступлю ей ни дюйма. Ей нравится давить на меня, чтобы узнать, как далеко она может зайти, прежде чем я сломаюсь. Она делает это в спальне и вне ее.
Ну, я чертова гора, которую нельзя сдвинуть. Она скоро это поймет.
И Генри Касл тоже. Я знаю, он думает, что я пришел к нему в офис, чтобы унижаться, но этого, блядь, не произойдет.
На самом деле, когда его секретарша говорит мне сидеть и ждать за дверью, я говорю ей: — Наша
Как я и предполагал, Генри сидит за своим столом и ни черта в данный момент не делает.
Он крупный мужчина, абсолютно лысый, мускулистый, но в то же время толстый. Он носит свободные костюмы с широкими плечами, что усиливает впечатление от его массы. Его брови выглядят очень черными и довольно неуместными на безволосой голове.
— Гриффин, — говорит он с суровым кивком.
Он пытается задать властный тон.
Фактически, он жестом приглашает меня сесть напротив его стола. Стул низкий и узкий, намеренно уступающий тому, на котором сидит сам Генри.
— Нет, спасибо, — говорю я, оставаясь стоять и непринужденно опираясь на край его стола. Теперь это я смотрю на него сверху вниз. Я вижу, что это его раздражает. Почти сразу же он встает сам, под предлогом посмотреть на некоторые фотографии на своей книжной полке.
— Ты знаешь, Оливер — мой единственный сын, — говорит он, беря в руки фотографию мальчика на пляже в рамке. Мальчик бежит вниз к воде. Позади него стоит дом — маленький, голубой, больше похожий на коттедж. Песок подступает прямо к его крыльцу.
— Мм, — говорю я, кивая безразлично. — Где это?
— Честертон, — коротко отвечает Генри. Он хочет вернуть разговор к теме. Вместо этого я затягиваю его по касательной, чтобы усилить его раздражение.
— Часто там бываете?— говорю я.
— Раньше ездили. Каждое лето. Но я только что продал его. Я бы сделал это раньше, но Оливер поднял шум. Он более сентиментален, чем я.
Генри ставит снимок обратно на полку и снова поворачивается ко мне лицом. Его густые черные брови низко нависают над глазами.
— Ты напал на моего сына прошлой ночью, — говорит он.
— Он набросился на мою жену.
— Аида Галло? — сказал Генри с небольшой усмешкой. — Без обид, но я бы не стал верить ей на слово.
— Это крайне оскорбительно, — говорю я, выдерживая его взгляд. — Не говоря уже о том, что я видел это своими глазами.
— Ты выпроводил его с охраной, — резко говорит Генри. — Я ожидал лучшего обращения с одним из ваших крупнейших спонсоров.
Я слегка фыркнул.
— Я вас прошу. У меня много денег. Я не собираюсь торговать своей женой за пятьдесят тысяч. И в любом случае, у меня отношения с тобой, а не с Оливером. Я сомневаюсь, что тот факт, что он пьяница, является для тебя сюрпризом. Так что давай перейдем к сути того, что на самом деле тебя беспокоит.
— Ладно, — огрызается Генри. Он краснеет, отчего лысина на голове блестит как никогда. — Я слышал, что ты продаешь собственность Управления транзита Марти Рико. Я хочу ее.
Господи Иисусе. Я еще даже не олдермен, собственность не продается, а половина мужчин в Чикаго пытаются сомкнуть вокруг нее свои корявые кулаки.
— У меня есть несколько заинтересованных лиц, — говорю я, слегка постукивая пальцами по столешнице стола. — Я буду рассматривать все предложения.
— Но ты отдашь его мне, — угрожающе говорит Касл.