Безжалостный соперник
Шрифт:
— Папочка! Пожалуйста!
— …разрушит твою жизнь. — Папа поднял его с пола уже за воротник, ударив Николая спиной о полки. На них обоих посыпались новые книги, но ни один из них не обратил на это внимания. Лицо папы было красным, почти багровым, а Никки выглядел вызывающе, выражение его лица было пассивным. Он не пытался отрицать или объяснять, что произошло. Не струсил. Он собирался довести это дело до конца, как и все остальное в его жизни.
Еще один удар отправил лицо Ники в полет, и на этот раз, по трещине, я поняла, что отец сломал
Руслана ворвалась в дверь библиотеки с метлой. Я попыталась прыгнуть между папой и Ники, оторвав папины пальцы от его горла. Я была растеряна, расстроена и больна до тошноты. Я никогда не видела, чтобы мой отец был жестоким. Он всегда был нежным и любящим со мной, компенсируя все недостатки моей матери.
— Что тут происходит? – взвизгнула Руслана. Когда она увидела багровое лицо своего сына, смотрящего на моего отца, она прыгнула между ними, оттолкнув папу метлой в руках.
— Прочь! Слезьте с него! — взревела она. — Вы убьете его, и тогда я буду той, кто должен ответить властям.
Это было то, о чем она заботилась прямо сейчас? Действительно?
— Твой грязный, глупый сын прикоснулся к моей Ари. Я вернулся домой пораньше, чтобы захватить новый галстук перед сбором средств и…
— Боже! — закричала Руслана, повернувшись к сыну, который в этот момент представлял собой груду перемешанных конечностей, крови и опухшей плоти. — Это правда? Я сказала тебе не трогать ее!
Ники смело вздернул подбородок.
— Скажите что-то! — спросила она.
Ники повернулся к моему отцу, улыбаясь. Его десны кровоточили.
— У нее был приятный вкус, сэр.
Мой отец ударил его тыльной стороной ладони, используя кольцо братства, чтобы пролить еще больше крови. Лицо Ники переместилось в другую сторону. Его щека ударилась о полку. Это все было на мне. Моя вина. Я хотела сделать так много вещей.
Сказать ему, что мне жаль.
Сказать, что я не знала, что папа придет.
Чтобы помочь ему.
Объяснить все папе, Руслане. Мне нужно было спасти это. Чтобы защитить его.
Но слова застряли у меня в горле. Как шарик рвоты, блокирующий мои воздуховоды. Мой рот открылся, но ничего не вышло.
Он не виноват.
— Иди в свою комнату, Арья, — прорычал мой отец, подходя к открытой двери и наклоняя голову в сторону коридора. Я не двигалась сначала. — Иди, черт возьми!
А потом я подумала о том, как изменится моя жизнь, если папа решит быть таким, как мама. Пренебрегать мной, смотреть в другую сторону, относиться ко мне так, как будто я очередной предмет мебели.
Шокирующе — постыдно — я двигалась, мои ноги были тяжелыми, как свинец.
Я все еще чувствовала взгляд Николая на своей спине. Жар предательства. Ожог от осознания того, что меня никогда не простят.
Что вещи уже никогда не будут прежними.
Что я потеряла лучшего друга.
ГЛАВА 9
Кристиан
Настоящее время.
Я сразу ее узнал.
Лебединая шея. Неземной взгляд
Когда я заметил ее на стойке регистрации здания, я не мог поверить своему счастью. Она решила присоединиться к падению отца и занять первое место. Я понятия не имел, что она там делала. Моей немедленной реакцией было поговорить с ней. Узнать, узнала ли она меня. Имел ли я когда-нибудь значение. Или я был просто помощником, который украл ее первый поцелуй и заплатил за него с процентами.
Она понятия не имела, кто я такой. Ничего удивительного. Я всегда был вспышкой в ее мире. Неважный анекдот. Необходимость наказать ее, показать ей, что эта новая версия меня не может быть упущена из виду или спрятана в заведение, которое никто не видит и не достает, ударила в меня. Я не смог остановить себя.
Не из-за ненормативной лексики посреди посреднической встречи, как рэпер D-класса.
Не из-за отказа от любой предложенной компенсации, включая аппетитную восьмизначную сделку.
Не от жажды съесть ее лицо. Как будто я был все тем же четырнадцатилетним мальчишкой с зажатым носом, борющимся за крохи ее внимания, поглощающим ее в любой форме, которую она бросит в мою сторону.
Я сделал глоток виски, наблюдая за горизонтом Манхэттена из своей квартиры на Парк-авеню. Это была двухкомнатная, но вся моя, полностью оплаченная. Я всегда предпочитал качество количеству.
— Ты идешь спать? — спросила Клэр позади меня. Я мог видеть ее отражение в стекле моего окна от пола до потолка, прислонившегося к дверному косяку моей спальни, одетую только в мою белую рубашку, ее обнаженные ноги были полностью выставлены напоказ.
— Минуту.
— Я здесь, если тебе нужно поговорить, — предложила она. Но говорить с Клэр было бесполезно. Она бы меня не поняла. Она никогда этого не делала.
Я ненавижу тебя, сказала мне Арья сегодня днем в моем кабинете, и по тому, как дрожала ее нижняя губа, как много лет назад, когда она говорила об Аароне, я понял, что она имела в виду именно это.
Хорошая новость заключалась в том, что я тоже ненавидел ее и был слишком рад показать ей, как сильно.
Ты мерзкий человек.
С этим пришлось согласиться. Особенно после того, как я взялся за это дело.
С тихим рычанием я швырнул стакан с виски на стеклопакет, наблюдая, как золотистая жидкость расплескивается по стеклу и стекает на пол, где мерцающие осколки хрусталя ждали, чтобы их подобрал тот, кто убрал это место.
Это был человек, которым я стал.
Человек, который даже не знал имен людей, которые работали в его квартире.