Безжалостный соперник

Шэн Л. Дж.

— Не могу сказать, что видел, — сказал я, цокая языком. Я в принципе не мог читать книгу, ставшую причиной моего падения. Потому что если бы я не поцеловал Арью... . . если бы я не уступил ее просьбе. . .

И что? Ты бы остался в трущобах с матерью, которая тебя не любит, и девушкой, по которой ты тосковал, но которая никогда не могла быть твоей, только чтобы вырасти и стать преступницей.

Все могло пойти намного хуже, я знал. Если бы я остался дома и пошел в дерьмовую школу. Потому что даже если бы тот первый поцелуй остался незамеченным, второго,

третьего или четвертого не было бы. И даже если бы все наши гипотетические поцелуи остались незамеченными, я все равно не мог заполучить ее. Мне пришлось бы сидеть в стороне и смотреть, как Арья влюбляется в кого-то, с кем она действительно может быть. Уилл, или Ричард, или Теодор. У которого был водитель, горничная и советник колледжа с десяти лет.

— Ты должен, — сказала Арья.

— Одолжи мне.

Она сморщила нос.

— Я не отдаю свои любимые книги в твердом переплете взаймы. Это правило.

— Правила созданы для того, чтобы их нарушать.

— Интересный ответ от судебного исполнителя.

Мы остановились перед библиотекой рынка Джефферсона. Часы на башне доползли до пяти минут до полуночи. Я не мог поверить, что мы провели вместе столько часов, просто гуляя и разговаривая. Как будто и не было последних двадцати лет.

Только они были.

Они были там, в нескольких дюймах между нами, холодные и одинокие, наполненные упущенными возможностями и чистой несправедливостью.

— Почему ты действительно здесь, Арья? — Я повернулся к ней, мой тон был грубым и шершавым, как чешуя морского существа. — И, пожалуйста, избавь меня от этой ерунды с изысканной кухней.

Она облизала губы, опустив взгляд в землю.

— Я пришла сказать тебе, что больше не приду в суд. Сегодня был мой последний день. Я устала наказывать себя за то, что он сделал. Мне невыносимо слышать, через что прошли эти женщины.

— Думаешь, это сделал он? — Мне нужно было услышать, как она это скажет. Отречься от мужчины, которого она когда-то предпочла мне. Наши тела были вровень друг с другом. Теперь между нами едва можно было просунуть иголку.

— Да, — тихо сказала она.

Я потянулся большим и указательным пальцами, чтобы приподнять ее подбородок. Ее ресницы затрепетали. Они сияли, как бриллианты, полные слез. Болотные глаза, как я называл их, когда мы были детьми. Но это было неправдой. Они были покрыты мхом. Бархатисто-зеленый, на который можно смотреть часами. Она смело выдержала мой взгляд.

Принцесса с серебряной ложкой.

Часы пробили полночь за ее плечом, пробив один раз.

— Ведьмин час. — Она закрыла глаза, и две слезы скатились по ее щекам. — В книгах в это время происходят странные вещи.

Я обхватил руками ее шею, притягивая ближе, вдыхая ее.

— В реальности тоже.

И точно так же, два десятилетия спустя, я сделал ту же ошибку, что и Николай Иванов, и прижался губами к губам Арьи Рот, зная, что мир может взорваться и что моя смерть того стоит.

Мои руки были в ее волосах, слегка дергая, как я мечтал сделать все эти годы. Моя кровь

залилась желанием. Я хотел опустошить эту женщину и ничего не оставить мужчине, который пришел за мной. Она жадно открыла для меня рот, наши языки играли вместе, тихий стон исходил откуда-то из глубины ее горла. Я впился зубами в ее нижнюю губу, притягивая ее ближе, облизывая губу, прежде чем погрузиться в глубокий дикий поцелуй. Я сжал пальцы вокруг талии Арьи, прижимая ее тело к себе. Ее было мало, и вдруг я почувствовал легкую панику. Что в мире была только одна Арья. Один шанс заполучить ее. Я оторвал свой рот от ее губ, убрав ее кудри с ее лица. Ее глаза были голодны. Полные вещей. Плохих вещи. Хороших вещи. Вещей Арьи.

— Пойдем домой со мной.

Блядь. Это больше походило на команду, чем на просьбу. Она напряглась в моих руках, спускаясь обратно на землю, туман дофамина рассеялся от ее тела.

Она положила руку мне на грудь. — Я не собираюсь спать с тобой, Кристиан.

— Это из-за пари? Потому что к черту пари. — Я чуть не раскрошил зубы в порошок, возмущенный собственным отчаянием. Я переспал с десятками женщин за эти годы и всегда был главным. За повествование, риторику, мелкий шрифт, ситуацию.

— Дело не в пари. Ты прав. Мы не можем быть вместе, и я не уверена, что стоит погружаться в это с тобой, когда я так себя чувствую. . .

— Уязвимой? — Я предлагал.

— В замешательстве, — твердо сказала она. — Я через многое прохожу. Так что, если ты ищешь большего, чем дружба, не связывайся со мной. Я не делаю запретного.

Мы были под запретом, когда я не мог позволить себе одежду на спине, а ты попросила меня прижать тебя к полкам твоей библиотеки. Тогда тебе это нравилось, когда ты хотела меня уничтожить.

— Ты передумаешь, — сказал я с большей уверенностью, чем чувствовал.

— Что заставляет тебя так говорить?

— Нам хорошо вместе. У нас есть химия. У нас есть смысл. Обреченные вещи всегда слаще, разве ты не знаешь? Эта штука, — я указал между нами, — никуда не денется, пока мы не примем меры. Ты хочешь друга? Я подарю тебе друга. Но тебе захочется большего. Я гарантирую это.

— Уф. — Она опустила голову мне на плечо, тихонько посмеиваясь. — Я слишком стара для этого.

— Этого — Я прижал руку к ее пояснице, жадно вдыхая ее, вдыхая запах ее предстоящего отъезда.

— Этого. Было легче ненавидеть тебя, когда я совсем тебя не знала.

— Ты всегда знала меня, — пробормотал я ей в волосы.

— Знала? Я думаю ты прав. Моя душа . . . она чувствует себя спокойно, когда она рядом с тобой.

Я мрачно улыбнулся.

Если бы она только знала.

***

На следующий день я прибыл в здание суда со смесью раздражения и облегчения. Арьи там не было, а это означало, что в кои-то веки я мог выполнять свою работу без постоянных хлопот и мучительных вопросов о том, что происходит у нее в голове, но также и то, что я не мог позволить себе роскошь купаться в ее присутствии. Зная, что она всего в нескольких шагах от него.