Библейские холмы

Церен Эрих

Только научитесь, наконец, читать их!

Вот и решение спорного вопроса! Шумерский народ действительно существовал. Этот народ жил некогда в Южной Месопотамии — там, где находится холм Телло.

В 1903 году капитан Гастон Крое продолжал французские раскопки в Телло. Результаты раскопок заставили, наконец, изменить свое мнение даже тех ученых, которые отвергали самый факт существования шумеров. В 1929—1931 годах французы все еще копали в Телло. Руководил раскопками Анри де Женильяк, но, обессиленный тяжелым климатом, смертельно переутомленный, он вынужден был оставить экспедицию. На его место пришел Андре Парро, открывший Мари. Он еще два года продолжал работы в Телло. Потом французские археологи покинули «свой холм» и вернулись

в Париж, накопив большой опыт и обогатившись многочисленными оригинальными находками. И ученый мир узнал, что холм Телло сохранил под собой остатки шумерского города, который назывался «Лагаш». В Лагаше из тьмы веков как призраки выступили целые поколения шумерских правителей. Они жили за тысячу лет до рождения Моисея и были намного старше Авраама.

Таким образом, Лагаш стал ценнейшим археологическим памятником. Даже сегодня, когда прошло уже более 80 лет со времени открытия Лагаша, эти памятники не утратили своего значения [12].

Документы из Лагаша свидетельствуют о развитии религиозных представлений у шумеров. На посвятительных табличках древнейшего правителя Лагаша (середина III тысячелетия до н. э.) изображена хищная птица с львиной головой. Это синкретическое существо вонзает свои когти в тела двух львов.

На других барельефах — быки с человеческими головами, у некоторых быков вся верхняя часть туловища — человеческая.

Человеческие головы быков имеют рога и уши рогатых животных. Значит, и здесь мы наблюдаем превращение бога-быка в бога-человека. На одном из шедевров шумерского искусства середины III тысячелетия до н. э. — серебряной вазе — были изображены четыре орла с львиными головами. Их образ синкретически связан со львами, оленями и козлами.

На другой вазе из Лагаша — две увенчанные коронами змеи с крыльями. Еще на одной вазе изображены обвившиеся вокруг жезла змеи. Итак, змея и жезл: очевидно, это та же самая змея, которая в руках Моисея превратилась в жезл и потом снова в змею.

В самых глубоких слоях, вскрытых при раскопках Лагаша, скелеты не лежат, а сидят на корточках. Это характерное для определенных религиозных представлений положение археологи уже наблюдали при других раскопках. В поднятых к лицу руках мертвые держат глиняные чаши, как будто они хотят утолить свою жажду.

Что это означает?

Где хранится дарящий воду и жизнь сосуд, который дает силы жизни? Только на небе! Там в постоянных превращениях луны начинается жизнь, возрождаясь из смерти, луна становится то серпом, рогом или ладьей, то чашей или кубком. И из лунной чаши течет вода жизни. Очевидно, поэтому мертвецы из Лагаша держат сосуд перед лицом так же, как в некоторых других погребениях доисторического времени.

Напрасные поиски

В 1886 году, когда работы на холме Телло-Лагаш после раскопок Сарзека были на некоторое время прерваны, Роберт Кольдевей посетил эти ставшие уже знаменитыми места. Конечно, не для раскопок. По международной конвенции холм принадлежал французам, которые, правда, всегда радушно встречали гостей.

Кольдевей увидел, как арабы — похитители кирпичей уже начали усердно разбирать раскопанную стену. Конечно, это причиняло большой ущерб исследованиям ученых. Но нужда местных жителей в кирпичах была невелика, так как в стране не велось почти никакого строительства. И когда Кольдевей через 12 лет вновь посетил развалины в Лагаше, стены уже почти не разбирали.

Сенсационное открытие Лагаша побудило берлинские музеи последовать примеру парижского Лувра. Кольдевею поручили руководить небольшой немецкой экспедицией, в которой принял также участие немецкий филолог-арабист Бруно Мориц.

Экспедиция должна была исследовать и по возможности раскопать два холма близ Лагаша, неподалеку от заболоченных, заросших камышом и полных опасностей джунглей.

В 1887 году немцы в течение нескольких

месяцев раскапывали оба холма — Сургуль и Эль-Хибба, надеясь сделать такое же открытие, каким осчастливил Францию ее замечательный вице-консул из Басры. Но, несмотря на все попытки, эти надежды оказались обманчивыми. Из обоих холмов не было извлечено ни интересных скульптур, ни клинописных таблиц древних шумеров. Разочаровавшись, берлинские музеи решили прекратить раскопки.

Удивительно — англичанам повезло в Ниневии, французам — в Мари и Лагаше и лишь немцам, которые так хорошо освоили ассирийский и вавилонский языки и так же охотно взялись бы за изучение еще и шумерского,— этим немцам счастье первооткрывателей так и не давалось в руки.

Между тем в Южную Месопотамию отправляются новые экспедиции. Они намереваются, несмотря на постоянную угрозу заболеть болотной лихорадкой, невзирая на всякого рода опасности, которые подстерегали их в окутанных ядовитыми туманами и заросших тростником болотах, найти новые следы шумеров. Они имели в своем багаже Библию, чтобы постоянно помнить ее слова:

«Царство его (Нимрода) вначале составляли: Вавилон, Эрех, Аккад и Халне в земле Сеннаар (Шумер). Из сей земли вышел Ассур...» (I кн. Моисея, 10, 10, 11).

Рим шумеров

Область, лежащая к югу от Вавилона и протянувшаяся до Персидского залива, уже не нова для археологов. Почти каждый исследователь, которому приходилось раскапывать ассирийские и северовавилонские холмы, пытался проникнуть в тайну этой безотрадной цепи холмов на юге Месопотамии. Эта заболоченная область летом, когда свирепствуют песчаные бури, становится совершенно безводной. Лишь в течение короткой зимы европейцы могут вести здесь более или менее сносное существование. Природа всеми своими силами (малярия и эпидемии, тучи комаров и полчища шершней, скорпионы и наводнения, песчаные бури и нестерпимая жара) сопротивляется открытию поселений человека, скрытых в этой земле в течение многих тысячелетий.

Но еще и другие опасности поджидали здесь археолога. Первая североамериканская экспедиция скоро должна была столкнуться с ними.

Уже в 1883 году, спустя несколько месяцев после отказа немцев от своих безнадежных попыток найти шумерские клинописные таблицы в холмах близ Лагаша, археологи из США прибыли в район холмов, находящийся приблизительно в 100 километрах на юго-восток от Вавилона, где были ясно видны следы руин. Местные жители называли это место «Нуффар», языковеды — «Ниппур».

Североамериканскую экспедицию, предпринятую Пенсильванским университетом, возглавил теолог Джон П. Петере. Эта экспедиция была задумана широко, не считаясь со средствами, как это умеют делать американцы; в экспедицию входили выдающиеся ассириологи (Роберт Френсис Харпер, X. В. Хильпрехт) и целый штаб архитекторов, художников и других вспомогательных сил.

Однако эта первая экспедиция в Ниппур через короткое время была неожиданно прервана. Кочующие племена бедуинов напали на американский палаточный лагерь. Американцы, видимо, еще не познакомились с обычным для этой страны порядком платить арабским шейхам своего рода дань за каждого подсобного рабочего или нанимать этих рабочих из числа доверенных шейхам лиц, используя подкуп и лесть. Так или иначе, но бедуины, подняв яростную стрельбу, заставили ошеломленных ученых из Филадельфии отступить и прервать свое широко задуманное предприятие, но их ни в коей мере не обескуражила эта неожиданная неудача у Ниппура, и в следующем году они появились здесь снова. Петере нашел способ ублажить шейхов, который пришелся им по вкусу; ученых сразу же оставили в покое и дали возможность начать раскопки [13]. Прорыв в земле ямы и шахты, американцы скоро поняли, что они имеют здесь дело с большим числом культурных слоев — от древнейшего шумерского периода до ассиро-вавилонских более поздних периодов.