Библейский Израиль. История двух народов
Шрифт:
Крайне неодобрительное отношение носителей традиции к Ахаву явно принижает и умаляет величие этого политика и полководца. Но как бы отрицательно не относились к нему библейские авторы, нельзя не признать, что объективно период его правления был годами экономического и военного могущества Израильского царства. После смерти Ахава начинается быстрый упадок династии Омри и ослабление Северного царства. Сыну Ахава, Ахазии (852–851 гг. до н. э.), не удалось процарствовать и двух полных лет. Он получил серьезную травму при падении из верхней комнаты дворца и вплоть до своей смерти не мог подняться с постели. Беспомощным состоянием царя воспользовались его данники, в частности Моав, который отпал от Израильского царства почти сразу же после смерти Ахава. Неудачно окончилась для Ахазии и попытка организации совместной с Иудеей торговой экспедиции в Офир за золотом. Корабли, предназначенные для плавания, были разбиты бурей в Эцион Гебере (район современного израильского порта Эйлат), а от новой экспедиции иудейский царь отказался. Болезнь и краткосрочный характер правления не дали Ахазии должным образом проявить себя в качестве государственного
Преждевременная смерть молодого царя оставила его без сыновей-наследников, поэтому израильский престол перешел к его брату Йораму (851–842 гг. до н. э.). Новый и одновременно последний царь из династии Омри первым делом постарался улучшить отношения с левитами. Примечательно, что Библия признает: «он, хотя и делал злое в очах Господних, но не так, как отец и мать его. Он убрал статую Баала, которую сделал отец его» (4 Цар. 3:2). Если Ахав и Ахазия открыто конфликтовали с левитами и преследовали их главного пророка Илию, то Йорам не только отказался от гонений на яхвистов, но даже приблизил к себе их нового лидера — пророка Элишу (Елисея). Но культ Баала остался по-прежнему основным в Самарии, а Элиша, хоть и получил легитимизацию при царском дворе, отнюдь не пользовался статусом первосвященника или главного пророка. Таким образом, не стоит переоценивать примирительные жесты израильского царя. И все же тот факт, что Йорам вынужден был считаться с левитами, свидетельствовал о росте влияния яхвизма, его священнослужителей и пророков среди населения Северного царства. В любом случае, достаточно прочное положение Элиши коренным образом отличалось от тяжелой доли Илии. Если Илия вынужден был скрываться от преследований большую часть своей жизни, то Элиша был столь почитаем при царском дворе, что мог предлагать другим покровительство царя и его военачальников.
Главной задачей внешней политики Йорама было сдерживание Дамаска. Если в первую половину его правления войны с арамейцами шли с переменным успехом, то позднее их исход все чаще был не в пользу Израиля. Царствование Йорама пришлось на годы власти Бен-Хадада II и Хазаэля, когда арамейское Дамасское царство неуклонно набирало силу, постепенно превращаясь в главную державу Сирии и Финикии. В этот период баланс сил между Израилем и Дамаском существенно меняется в пользу последнего, и Северное царство переходит от активной наступательной политики, характерной для времен Омри и Ахава, к глухой обороне. Арамейцы неоднократно осаждают Самарию, однако взять ее им не удается.
Противоборство с арамейцами осложнялось и природными бедствиями в Северном царстве. Как и во времена Ахава, страну постигла целая череда засушливых лет, которые привели к голоду и массовому оттоку населения в соседние государства. Библейский текст (4 Цар. 8:1) говорит о семи годах голода, и это только за двенадцать лет правления Йорама! Как и при Ахаве, арамейцы прекращали военные действия против Израиля лишь тогда, когда Дамаску угрожала Ассирия или ее союзники. Но перемирия и дружественные отношения с ними моментально заканчивались, как только отпадала непосредственная угроза Дамаску. В библейском тексте остались неясные упоминания о том, что арамейцам приходилось снимать осаду с Самарии, когда они получали известия о вторжениях вражеских войск в их земли (4 Цар. 7:6–7). В те годы Израиль и Ассирийскую державу разделяли земли южной и центральной Сирии, которые находились под властью Дамаска, так что на первых порах наступление ассирийской армии угрожало не столько Израилю, сколько Дамаску, и тем самым спасало Северное царство от агрессивного соседа.
На некоторое время вторжения арамейцев прекратились из-за внутренних неурядиц в Дамаске. Тяжелобольной царь Бен-Хадад II был убит своим же военачальником Хазаэлем, но у узурпатора нашлись и другие соперники, оспаривавшие его права на престол. Воспользовавшись междоусобной борьбой в Дамаске, израильский царь Йорам попытался отвоевать у арамейцев часть северного Заиорданья — Рамот-Гилад, принадлежавший ранее Израилю. Однако Хазаэль сумел быстро взять верх над своими внутренними противниками и встретил Йорама во главе большого войска. Нам неясен исход битвы под Рамот-Гиладом, но известно, что израильская армия оставалась в этом районе и после сражения с арамейцами. Сам Йорам был серьезно ранен и увезен в свою резиденцию в Изреэль, город, расположенный в одноименной долине.
Еще до сражения под Рамот-Гиладом Йорам предпринял попытку вновь подчинить Моав, отпавший от Израиля после смерти Ахава. В поход против взбунтовавшихся моавитян Йорам пригласил и своего союзника, иудейского царя Йеошафата. Обоих царей сопровождали отряды правителя Эдома, зависимого тогда от Иудеи. В библейском тексте уделено немало внимания этому совместному походу, что связано с присутствием в войске пророка Элиши. Сам факт его участия в военном походе Йорама говорит об официальном статусе Элиши в качестве пророка царя. Вместе с тем в этом же походе участвовали и пророки Баала, с которыми израильский царь советовался в первую очередь (4 Цар. 3:11–13). Библейское изложение этой военной экспедиции носит крайне противоречивый
Согласно надписям Меши, относящимся примерно к 840–830 гг. до н. э., Моав был завоеван израильским царем Омри, а освободился в середине царствования сына Омри, имя которого не названо. Царь Меша говорит о 40 годах, в течение которых Моав оставался данником Израиля. Если исходить из этой цифры, то тогда получается, что освобождение этой страны пришлось не на время царствования сына Омри, Ахава, а на период правления его внука Йорама. Согласно Библии, основатель династии — Омри — правил 12 лет, его сын Ахав — 22 года, его первый внук Ахазия — менее двух лет, а второй внук Йорам — 12 лет. Таким образом, окончание сорокалетнего периода зависимости Моава приходится приблизительно на середину правления Йорама. Скорее всего, поход Йорама в Моав, о котором повествует Библия, действительно произошел именно в это время.
Но что же собственно спасло царя Мешу от полного поражения, после того как он принес в жертву своего сына-наследника? И как понять неожиданный уход израильтян накануне их полного военного триумфа? Библия объясняет это «большим гневом на израильтян», и, как ни странно, царь Меша приводит объяснение того же рода: он благодарит бога Кемоша за его вмешательство. Кто же на самом деле пришел на спасение моавитянам? Зная политическую обстановку того времени, нетрудно догадаться, что, вероятнее всего, это были арамейцы, которые, воспользовавшись уходом Йорама в Моав, вторглись на территорию Израиля. Было ли это нападение совершено по собственной инициативе Дамаска или по просьбе царя Моава, нам вряд ли когда-нибудь будет известно. Но мы знаем, что подобный сценарий уже не раз повторялся в истории этого региона. Например, когда израильский царь Баша напал на Иудею и пытался взять Иерусалим, иудейский царь Аса с помощью богатых даров склонил арамейцев к вторжению в Израиль и тем самым заставил израильтян поспешно уйти из его страны. Нечто подобное имело место и в этом случае: получив известие о нападении врагов на его страну, Йорам немедленно снял осаду и поспешил навстречу арамейцам.
Между прочим, в библейской версии имеется косвенное подтверждение именно такого сценария: «И увидел царь Моава, что битва одолевает его, и взял он с собою семьсот человек, владеющих мечом, чтобы пробиться к царю Эдома, но не смогли они» (4 Цар. 3:26). Почему моавитяне, пытаясь переломить ход сражения, стремились убить именно правителя Эдома, второстепенную фигуру, данника Иудеи, а не израильского или иудейского царей, тех, кто на самом деле командовал армией? Ответ напрашивается сам собой: потому что ни израильского, ни иудейского царей уже не было; они поспешно ушли, оставив вместо себя небольшие силы под командованием наместника Эдома. Именно ему было приказано добить моавитян, чего он так и не сумел сделать. Как известно из дальнейшей истории, ни у Йорама, ни тем более у его непосредственных преемников уже не имелось возможностей для нового покорения Моава; все они с трудом сдерживали возраставшую экспансию Дамасского царства. Царь Меша был совершенно прав, давая понять в своей стеле, что он получил полную свободу рук в отношении соседних израильских городов, относившихся к заиорданскому племени Гад. Израильтяне из этого племени остались, действительно, без поддержки своего царя, армия которого была занята либо в войнах с арамейцами, либо в совместной коалиции с ними против наступавшей Ассирии. Именно здесь лежит разгадка чудесного спасения Меши и его побед над израильскими городами в центральном Заиорданье. Ничего удивительного, что об этом важном обстоятельстве царь Меша умолчал: трудно хвастаться чужой поддержкой; но с другой стороны, он был по-своему прав, когда благодарил моавитянского бога Кемоша за посланную ему помощь.
Почему же библейский текст не указал подлинную причину ухода израильтян из Моава? Вероятно, обрыв повествования с неясной концовкой напрямую связан с престижем пророка Элиши, который предсказал, что «Моав будет предан в руки израильтян» (4 Цар. 3:18). Однако, несмотря на ряд побед, пророчество не сбылось, а как бы критически авторы Библии не относились к царям из династии Омри, пророческий дар Элиши был для них вне всякого сомнения.
Некоторые историки противопоставляют данные стелы Меши библейскому повествованию о походе царя Йорама в Моав, утверждая, что более достоверный, с их точки зрения, моавитский источник опровергает библейскую версию. Однако такое противопоставление является результатом формального подхода к источникам. Нужно принять во внимание, что царь Меша дает своего рода краткий исторический обзор покорения Моава Израилем и освобождения страны от подчинения израильским царям, в то время как библейская версия представляет собой всего лишь один из эпизодов этой чуть ли не полувековой эпопеи. Естественно, приравнивать целое к одной из его частей невозможно — два этих источника не противоречат друг другу, а взаимодополняют. Причем, оба они не сообщают подлинную причину поспешного ухода израильтян из Моава и ссылаются либо на гнев всемогущего Бога, либо на милость языческого божества.