"Библиотечка военных приключений-2". Компиляция. Книги 1-22

Мелентьев Виталий Григорьевич

– Я всю дорогу об этом думал, товарищ генерал, да и сейчас думаю о том же, но, честное слово, не знаю… То есть, конечно, потому, что конец «дела с призраками» находится здесь, но вот точнее не догадываюсь.

– Ну, ладно! За то, что вы честно признались в своей ошибке относительно капрала Кружельника… – И генерал подробно рассказал о Зосе, мистрис Барк и о Генриэтте Янковецкой.

Аркатов внимательно слушал генерала, и только когда генерал коснулся Зоси, он медленно сказал:

– Какое счастье для Кружельника!..

Ведь он убежден, что она погибла. А что она представляет из себя?

Генерал посмотрел на меня и, улыбнувшись, сказал:

– Она знакомая полковника. Он еще лучше аттестует ее, чем вы брата. – Потом уже серьезно добавил: – Они действительно хорошие ребята, и я буду рад за них, когда они встретятся.

– Ну, товарищ генерал, теперь мне все понятно, – сказал Аркатов. – В ней и заключается причина вызова Кружельника!

– Точно! – сказал я, давая ему копию письма Юльского к Зосе.

Аркатов прочел, посмотрел на нас, подумал и затем сказал:

– Понимаю… Значит, появление брата убедит сестру во лжи Сайкса, и тогда…

– …и тогда будет окончена последняя страница «дела о привидениях» и захлопнута папка с ним, – закончил генерал.

Кружельник лежал на кровати, которую ему уступил Сеоев. Великан осетин угощал капрала чаем, виноградным вином и холодной курицей, оставшейся от обеда Сеоев не знал, что его гость родной брат Зоси. Я еще утром приказал ему не рассказывать людям, которые приедут со мною, ни о микрофоне, ни о Зосе, и вообще вовсе не касаться этой темы.

Оба сержанта вскочили при моем появлении.

– Садитесь, товарищи, – сказал я, усаживаясь на краешек кровати. – Ну, как, отдохнули с дороги?

– Отдохнул, обыватэлю полковник, да и путешествие не было тяжелым, – подбирая слова, ответил Кружельник.

– Дайте-ка и мне, Сеоев, чаю и пройдите ко мне. На окне стоит бутылка розового ширазского вина и пачка московского печенья.

– Слушаюсь, товарищ полковник, – ответил, уходя, сержант.

– Ну-с, Ян, расскажите о себе. Мне нужно знать о вас больше для того, чтобы работать с вами.

– Спрашивайте, обыватэлю полковник, я отвечу на все вопросы, – сказал капрал.

– Вы женаты?

– Нет, я одинок. Мать умерла перед войной, была сестра… – голос его стал глуше, – но и она погибла в начале войны.

– Братьев нет?

– Нет, я совершенно один.

– Сестра убита немцами?

– Да. Когда началась война, я был призван в танковую бригаду под Гдыню, сестра же осталась в Варшаве. Разбитые немцами, мы откатились к вашим границам. Варшава в это время уже была захвачена германом. Бежавшие оттуда люди рассказывали, что та часть города, где жили мы, сожжена немецкой авиацией… Спустя год один из варшавян, служивший у Андерса, говорил, будто бы видел сестру среди беженцев, но вряд ли… Скоро четыре года, как она исчезла… во

всяком случае среди польских беженцев ее нет.

– Да, грустная история, – сказал я, – и вы уже ничего не имели о бедной девушке?

– Ничего, обыватэлю полковник, да и что можно было иметь, – он вздохнул и тихо произнес: – Погибла моя бедная Зося…

Какое-то хриплое сопенье раздалось у двери. В проходе, держа в одной руке бутылку с вином, а в другой печенье, стоял Сеоев, устремив широко раскрытые глаза на Кружельника. По его лицу было видно, что произнесенное капралом имя натолкнуло его на разгадку.

– Сержант Сеоев, раскупорьте вино и налейте нам всем по бокалу, – медленно сказал я, выразительно глядя на него.

– Слушаюсь, товарищ полковник, – пробормотал гигант и стал поспешно выполнять мое приказание. Капрал Кружельник с недоумением выжидательно смотрел на нас.

– Выпьем, Ян Кружельник, за здоровье, – передавая ему бокал, сказал я, – за здоровье вашей сестры Зоси!

Кружельник дико посмотрел на меня, переменившись в лице:

– Ка-ак за «здоровье»? Значит…

– …значит, она жива, и вы завтра же увидите ее.

Кружельник шагнул ко мне. Рука его задрожала, вино расплескалось на кровать, но он не замечал ничего.

– Зося жива! – еле слышно проговорил он и вдруг, бросив бокал на пол, обхватил меня обеими руками и зарыдал.

– Жива, жива… Что ж это вы так разволновались? – сказал я, успокаивая его.

– Жива… Я только вчера разговаривал с нею, – храбро соврал Сеоев.

– Что ж вы мне этого сразу не сказали? – путая русские и польские слова, взволнованно проговорил Кружельник.

– А я не знал, что ты ее брат… – переходя на «ты» и похлопывая Кружельника огромной лапищей по плечу, добродушно сказал осетин. – Хорошая у тебя сестра, – похвалил он.

– Да, Ян! Сестра ваша честный человек. Я знаю вашу биографию, Зося мне все рассказала. Завтра вы встретитесь с нею, а теперь успокойтесь и прочтите это письмо, – и я дал ему уже известное читателю письмо Юльского.

– Что такое? – прочтя его, недоумевающе сказал Кружельник. – Меня расстрелял какой-то полковник Дигорский?

– Это я полковник Дигорский.

– Вы?.. Ничего не понимаю!.. Зачем Юльскому понадобилось это вранье?

– А затем, что я тот самый полковник, за которым вместе с Сайксом он охотился в городе Н.

– Это к вам была подослана женщина агент Сайкса с отравленным шприцем?

– Да.

– Теперь понимаю… А ваш генерал – это тот, которого хотели взорвать в таинственном доме?

– Да.

Кружельник смолк, потом вздохнул и с нескрываемым отвращением сказал:

– Какой же подлец этот Юльский!.. Хуже гадюки…

– А Сайкс? – тихо спросил я.

– Я его не знаю, но если Юльский гадина, то этот – чудовище. – По его лицу прошла скорбная тень. – Бедная Зося! – прошептал он.