Библиотечка журнала «Советская милиция» 4(34), 1985
Шрифт:
…Они встретились у кинотеатра «Звезда». Варламов подъехал на своей «Ладе». День обещал быть жарким. Посовещавшись, решили поехать на Северский Донец.
— Погодите, — стали жеманиться юные спутницы Наташа и Лариса. — У нас нет купальников.
— Нет купальников, зато есть отличная идея, — пробасил завмаг. — Садимся в машину. Наш дражайший Лукич прихватывает коньячок и едем к вам, берете принадлежности для купания, а заодно закусон и продолжаем путь к Донцу. Только мужей не оповещайте.
Все горячо одобрили предложение. И вот уже машина мчится по автотрассе в сторону Чугуева.
— Ну как «снежная королева», а? Не идет, летит!
— На трудовые, небось, добыл? — съязвил Манчуков.
— А ты за трудовые каждый день вливаешь в свое бездонное нутро бормотуху?
— Ладно, угомонитесь, — вмешалась Наташа. — Друзья, а собачитесь. Давайте лучше споем что-нибудь.
Но песня не получилась, ехали молча. Вблизи поселка Эсхар свернули к реке. И вот они на берегу. Выйдя из салона, принялись подыскивать место поуютнее, подальше от чужих глаз.
— Натаха! — донесся из-за кустов зычный голос, — я вроде нашел то, что надо.
Черноглазая вертлявая Наташа, махнув остальным, поспешила на зов.
— Прелестно! Премилое местечко, — закружилась она в танце.
— Такую «находку» не грех и обмыть, — Манчуков достал из портфеля бутылку «Солнечного».
— Ах, Ваня, никакого внимания женщинам, сразу за емкость, — притворно надула губки Лариса. Светловолосая, она была чуть полнее подруги и выше ростом.
— Никогда не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня.
— Ну не будем откладывать, — легко согласилась Лариса. — Только мне — моего любимого.
— Заметано, — подхватился с места Ваня и с завидной прытью, которую трудно было ожидать от такого грузного мужчины, метнулся к «Ладе» за шампанским. Подняли бокалы.
— Что ни говорите, а жить надо красиво, — заговорил Варламов, когда они выпили, — не все же время отдавать работе и семье. Я вот по себе чувствую: нужна разрядка, этот замечательный воздух. Надо уйти хотя бы на несколько часов от мирской суеты, от бесконечных дел и забот, сбежать от всех вот так вчетвером и, опрокинув по чарке, блаженствовать.
— Ты смотри, какие речи произносит, — усмехнулась Наташа. — Тебе, Марик, надо в артисты идти, а не в лавке сидеть.
Варламов не почувствовал иронии в ее словах и с воодушевлением продолжал:
— Знаете, как я грежу? Будто я в чудесном дворце, и все вокруг удивительно и таинственно, откуда-то льется мягкий свет, тишина и слышится чарующая музыка. И конечно же, — тут он взглянул на Наташу, — рядом с тобой воркует твоя возлюбленная. Ты открываешь ей свои жаркие объятия и…
— И в этот момент с грозным криком в комнату врывается твоя дражайшая супруга, — с хохотом прервал Манчуков размечтавшегося завмага.
— Типун тебе на язык, — зло бросил Варламов. — Жена у меня, сам знаешь, лютая кобра. На месте бы всех порешила.
—
— И ты бы туда не прочь? — язвительно спросил Варламов.
— Еще бы! Ты не возражаешь, Лара?
Лариса распласталась на траве и игриво поглядывала на мужчин.
— Куда тебе в такой рай? В винном отделе лучше, — ответил за нее заведующий. — Только ты, Лукич, не серчай. Это я так. Оно мне надо, твое горе. Лучше плесни в бокалы да хлопнем по единой, утешимся.
— Дело говоришь, — поддержал его Иван, желая перевести разговор на другую тему. — А ведь ты, Марик, не был таким задиристым в тот вечер, когда мы познакомились.
Да, сошлись они лихо. Было это в ресторане «Луч». Случайно оказались за одним столом. Изрядно напившись, сбежали, не рассчитавшись. Рыбак рыбака увидел издалека.
Девушки, видимо, не желали слушать воспоминания опьяневших дружков, они уводили в сторону от дела, ради которого оставили в субботний день свои квартиры, семьи. Манчуков понимал это, но остановиться не мог.
— Хватит! Перейдем к серьезному разговору! — вдруг отрезала Лариса…
Легкий кашель следователя привел Манчукова в себя, мгновенно вернул его в мрачную действительность.
— Узнаете почерк? — спросил капитан, разглаживая записку. — Может, расшифруете?
Подследственный закашлялся.
— Ничего не знаю, — еле выдавил из себя.
— И бумажку эту видите, конечно, впервые?
— Впервые.
— Ну, тогда ознакомьтесь с результатами судебно-почерковедческой экспертизы.
Манчуков пробежал глазами по документу и, опустив голову, молчал.
— Хорошо, Иван Лукич. Вижу, что сегодня вы не в настроении. Продолжим беседу завтра.
На следующий день, едва капитан зашел к себе, раздался робкий стук в дверь. Вошла немолодая женщина.
— Вы меня извините. Я жена Манчукова, который находится у вас под следствием.
— Присаживайтесь. Я вас слушаю.
Посетительница, собравшись с мыслями, стала говорить о том, что, видно, наболело.
— Давно мы сыграли свадьбу с Иваном. Первые десять лет все было как у людей, жили и радовались. Сына и дочь растили — в семье согласие, на производстве он в почете был, назначили даже начальником цеха. А потом — как сглазили его. Стал замкнутым, грубым, раздражительным и, когда после смены приходил, всегда от него несло водкой. И чем дальше — тем хуже. Да и внешне изменился: растолстел, обрюзг. Я с ним и так и сяк, и уговаривала, и ругала, чего только не делала — все напрасно. А потом стал по субботам и воскресеньям исчезать. Вернется в воскресенье поздно вечером — пьяный, измятый весь… Догадалась, что с женщинами время проводит… Бил меня не раз, дважды расходились. Сын и дочь росли, видели все это. Ужас.