Библиотечный детектив

Штейн Инна

– Он хоть с вами о чем-то разговаривает?

– Знаешь, муля, он какой-то странный. Мы сидим, трепемся, а он вдруг говорит: «Я его все равно убью!». Ну, мы спрашиваем, кого, за что, а он в ответ: «Вот увидите, убью, его же ножом зарежу», а лицо злое, руки в кулаки сжал и молчит, как…

– Может, матери постеснялся бы?
– автоматически отреагировала Анна Эразмовна. Миша, дитя улицы, цветок на асфальте, при матери выражений не выбирал, объясняя это огромной к ней любовью и полным доверием.

То, что сказал Миша, ей совсем не понравилось. «И зачем я только во все это лезу?» -недоумевала она. Ответ на вопрос «Кто виноват?» она уже знала, теперь надо было искать ответ на вопрос «Что делать?».

Боже мой, как было душно! Спали все

этой ночью плохо: то мама ползла в туалет, то муж хлопал дверью холодильника – пил ледяную воду, то Миша среди ночи явился к ним в комнату и во весь голос заявил, что спать невозможно.

– Тише, тише, весь дом разбудишь, – шипела Анна Эразмовна. И только под утро, когда повеяло хоть какой-то прохладой, она решила позвонить Рите.

Позвонить удалось только на следующий день во время обеда, когда она с базара заскочила домой. Ей повезло дважды: мама сидела во дворе на табуретке, которую вынесла Клара Марковна, и можно было не бояться, что она что-то услышит, а главное – Рита была дома.

– Риту ля, ты ведь мне не все рассказала, правда? Я еще тогда почувствовала, а теперь точно знаю.

– Что вы знаете?

– Нет, это ты мне ответь, Андрей ничего рядом с мамой не находил?

– Находил, – прошептала Рита.

– Нож? Ну, что ты молчишь?! Ты знаешь, что он этим ножом собирается сделать?

– Неправда, неправда, неправда, он не сможет, он никогда не сможет, он просто грозится, – и в трубке послышались рыдания. Кажется, она сама не очень верила в то, что говорила.

Только после разговора с Ритой Анна Эразмовна начала по-настоящему волноваться. Андрею угрожала опасность, это было очевидно. О Георгии никто ничего не слышал. Может, его арестовали? Хотя, за что? Главная улика была у Андрея. Видел ли он Андрея во время убийства? Скорее всего, нет, вряд ли бы тогда убил. Все знали, что Любу нашел сын, значит, и нож нашел он. Хотя ребенок был в шоке, может, убийца считает, что нож нашли менты? Нет, если бы нашли, его бы арестовали. А может, он был в перчатках? Тьфу, летом в перчатках, провожал он Любу в них, что ли? Тогда и убийство заранее спланировал. Это совсем не вписывалось в версию Анны Эразмовны. Она была уверена, что Георгий у би Л Любу из ревности, та собиралась вернуться к мужу, они поссорились, вот южная кровь и взыграла. Оправдать Георгия было невозможно, но понять… В конце концов, вся мировая литература только этому и была посвящена: страсть, месть, кровь, любовь… А вдруг Андрей попытается привести свои угрозы в исполнение? О Господи, от всех этих мыслей у нее голова шла кругом, и она решилась.

Анна Эразмовна не любила ментов. Конечно, в нежном детстве ей нравился дядя Степа, но на этом ее положительное отношение к представителям органов правопорядка заканчивалось. Она не верила, что милиция ее бережет, и, когда видела на улице людей в форме, отличной от военной (хотя в последнее время разобраться было сложно), на всякий случай переходила на другую сторону. Истинные причины взаимной неприязни милиции и интеллигенции кроются в отечественной истории и коренном различии в менталитете сторон, обусловленном… Ладно, что тут рассусоливать, и так все понятно. Лично Анна Эразмовна с ментами никогда не сталкивалась. Она сорок лет прожила в своем доме, но участкового не видела ни разу. Когда дочке исполнился годик, ее коляску украли прямо от детской поликлиники. Отец ходил в отделение, там над ним только посмеялись.

Правда, этой весной произошла крайне неприятная история. Миша занимался настольным теннисом, тренировки заканчивались поздно, иногда он приходил сам, но чаще Леонид Владимирович ездил за ним на машине. В тот вечер Анна Эразмовна попросила его купить по дороге маме лекарство. На обратном пути он остановился у аптеки Гаевского (она работает круглосуточно), несколько минут простоял в очереди у окошка, а когда вернулся, обнаружил, что заднее правое колесо спущено. Пока он менял колесо, из машины исчезла барсетка с документами

на машину и деньгами. Миша врубил радио на полную громкость, ничего не видел и не слышал. Самое смешное, что точно таким же способом у младшего брата дражайшего супруга среди бела дня сперли из машины куртку с бумажником. Леонид Владимирович так убивался, так корил себя за то, что не закрыл машину, что Анна Эразмовна его особо не пилила. «Лох – это судьба», – только и сказала она. Все же было решено обратиться в милицию, и Леонид Владимирович часов в 11 ночи отправился в Центральный райотдел. Вернувшись, он рассказал, что дежурный опер произвел на него очень благоприятное впечатление. Оказалось, что и с ним произошла точно такая же история, что за бандой этой охотятся давно, только поймать никак не могут. Он посоветовал заявления не писать, а ждать, когда документы вернут, за деньги, конечно. Вечером следующего дня муж продемонстрировал заточенный обрезок металлической трубы и сказал, что на вулканизации за последний месяц извлекли еще восемь точно таких же. «Неужели нельзя их поймать? – удивлялась Анна Эразмовна. – Устроили бы засаду у аптеки Гаевского». Муж выразительно покрутил пальцем у виска, и она замолчала, лучше было его не трогать, и так человек весь на нервах. Все это случилось в среду, а документы принесли только в субботу вечером. Два здоровенных амбала, лица кавказской национальности, потребовали за «найденные» документы сто пятьдесят долларов. Сошлись на ста и то, только потому, что Леонид Владимирович психанул и заявил, что договорился за эти же деньги документы восстановить (что было неправдой, в ГАИ брали дороже).

Симпатичный опер дал Леониду Владимировичу свои координаты, но тот, опасаясь за семью, так ему и не позвонил.

Муженек имел обыкновение записывать телефоны на разных обрывках и клочках, найти их в нужный момент было невозможно.

Весь вечер, стараясь не привлекать внимания, Анна Эразмовна искала телефон следователя, но маму провести не удалось.

– Нюсик, ты что-то ищешь? Может, я знаю, где лежит?

– Ничего я не ищу, что ты от меня хочешь?
– раздраженно отвечала она.

Беба Иосифовна сразу обиделась и замолчала.

– Не могу найти квитанцию за телефонные переговоры, – соврала Анна Эразмовна.

– Ну, я же вижу, что ты что-то ищешь. Все квитанции сложены у меня в шкатулке.

Пришлось для вида открыть подаренную когда-то учениками деревянную шкатулку с парой мчащихся лошадей на крышке. И, о чудо!, среди квитанций за последние лет десять лежал аккуратный прямоугольник плотной бумаги с фамилией мента, его рабочим и мобильным телефонами. Имени-отчества не было, и Анна Эразмовна минут десять гадала, как к нему обратиться: «товарищ»? «гражданин»? «господин»? «пан»? Махнув на эти глупости рукой, она решительно набрала рабочий телефон и услышала в трубке: «Дежурный Литовченко слушает». Нет, ей определенно везло.

– Добрый вечер, товарищ Литовченко, извините, что так поздно. («Товарищ» выскочил изо рта совершенно автоматически. И почему она извинялась, он-то на работе?)

– А кто говорит и по какому делу?

– Меня зовут Анна Эразмовна. Помните, несколько месяцев назад мой муж (она назвала фамилию) обращался к вам насчет барсетки, которую из машины украли. Вы еще сказали, что документы принесут.

– Ну и что? – недовольно отозвался товарищ Литовченко. – Если документы не принесли, вряд ли мы вам сможем теперь чем-то помочь. Раньше обращаться надо было.

– Ой, нет, нет, я совсем по другому поводу. Я в библиотеке работаю, ну, где Люба Мишина работала…

– А, так вы по делу Мишиной? – совсем другим тоном, очень заинтересованно спросил опер.

– Да, я бы хотела с вами поговорить, только не по телефону.

– Конечно, не по телефону. Я дежурю до девяти утра, потом могу зайти к вам в библиотеку.

– Нет, знаете, мне в библиотеке не хотелось бы, я к вам лучше сама приду, часам к восьми. Только мне на работу опаздывать нельзя.

– Так я вас подвезу, я на машине. Подходит?