Библиотека фантастики и путешествий в пяти томах. Том 5
Шрифт:
– Подождите до утра, - сказал я ему и пошел спать.
Она, Маша, конечно, ждала меня около моей каюты.
– Ну, как, Маша, - спросил я ее, - по ветру пойдешь или против ветра?
Так закончил Борис Ефимович свой рассказ.
МАРСИАНИН
В кают-компании «Георгия Седова» поселился дух «марсианской катастрофы». Никто уже не хотел рассказывать об арктических приключениях, моряки и полярники вспоминали подробности тунгусского взрыва, волновались, спорили… Наш «Северный Декамерон», как сказал капитан,
– Придется уж вам выручать, Александр Петрович, - смеясь обратился он ко мне.
– Пусть теперь писатель-фантаст расскажет что-нибудь фантастическое, раз астрономический гость на такой лад всех настроил.
– Да, да!
– оживились собравшиеся в кают-компании.
– Такое расскажите, чтобы и поверить было нельзя!
– А в межпланетный корабль над тайгой поверили?
– пошутил я.
– Американцы говорят: «В бога мы веруем, а остальное наличными», - сказал капитан.
– По-моему «наличного» было много.
– Так много, что… и не опровергнешь, - заметил летчик, огромный, в собачьих унтах и комбинезоне. Он должен был выбрать место для аэродрома на одном из островов и потому плыл на «Георгии Седове».
– Не поверишь… и не опровергнешь, - задумчиво сказал штурман Нетаев.
– Значит, рассказать, чтобы не поверили?
– спросил я, уже решившись вклинить в слышанные здесь нехитрые повествования об арктической жизни рассказ о жизни совсем иной, невероятной, невозможной, но…
Меня стали слушать, может быть, чуть недоверчиво, со снисходительной или подбадривающей улыбкой, может быть, с той же самой, с какой перевертывает читатель эту страницу, ожидая вымысла…
Впрочем, рассказ пойдет о сегодняшнем дне, об одной только встрече в скучной комнате, с подтеками на потолке и чернильными пятнами на столах, в центральном аэроклубе СССР имени Чкалова, в Тушине под Москвой.
В тот день я дежурил в аэроклубе. Нет, я не летчик, не удивляйтесь. Дело в том, что несколько лет назад мы, энтузиасты астронавтики, создали секцию астронавтики, общественную организацию, ставящую целью содействовать будущим межпланетным полетам. Еще недавно над нами посмеивались, в шутку называли нас, мечтающих о полете на Луну, «лунатиками». Мы стойко сносили все, пропагандировали любимую свою астронавтику, собирали вокруг себя всех, кого могли заразить верой в космические полеты, создали различные комитеты: астронавигации, реактивной техники, астрономии и биологии космического полета, радиоуправления… Теперь уже над секцией астронавтики никто не смеется, в нее входят многие ученые, прославленные летчики, студенты, инженеры, писатели… входят юноши, девушки, зрелые люди и старцы, искатели, педанты и мечтатели…
Словом, как одному из организаторов секции астронавтики мне привелось в год запуска первых искусственных спутников Земли дежурить в аэроклубе. Я поговорил с двумя девушками и одним юношей, мечтавшими обязательно полететь не куда-нибудь, а на Марс, и читал, оставшись один, полученные письма.
Среди них встречались очень интересные. Юноша писал: «Мне 18 лет, я только что окончил школу, я еще ничего не сделал в жизни, а хочется сделать для науки так много. Я слышал, что в искусственном спутнике Земли хотят послать в Космос собаку. Для науки, конечно, важнее, чтобы полетел человек. Прошу помочь мне предложить свои услуги для экспериментального полета в Космос. Я уверен, что успею передать по радио все свои ощущения… И я увижу со стороны звезд земной шар…»
Другое письмо было
Писал и машинист Забайкальской железной дороги: «Я очень люблю технику, знаю механизмы, готов учиться. Я мог бы быть полезен в составе экипажа космического корабля…»
Кстати говоря, людей, мечтающих участвовать в предстоящих космических полетах, уже сейчас и у нас и за рубежом десятки тысяч…
Я задумался над удивительной особенностью человеческого характера. Какая сила тянет человека к звездам, уносит с Земли? Одна лишь неукротимая, неутолимая, неодолимая жажда знания. Та самая, которая вела полярных исследователей, страстных, благородно одержимых, погибавших, но все же стремившихся через непроходимые льды, вьюги и стужу к таинственной точке, именующейся на картах с белым пятном полюсом… Та же сила влекла отважных мореплавателей через просторы и бури морей к неведомым землям, прекрасным своей неизвестностью… И та же сила ведет вереницу отчаянных смельчаков, взбирающихся по оледенелому склону к никем не побежденной, недоступной, упершейся в самое небо вершине, на которой нет ничего, кроме буйного ветра, ослепляющего вида и очищающего, опьяняющего чувства высоты…
Цели и высоты, к которым стремится ныне человек, не идут уже в сравнение ни с чем, что он прежде достиг…
Такова человеческая натура, и тем она прекрасна!
Я заметил «его» в окно, когда он шел по двору аэроклуба. Собравшись уже домой, я задержался, словно знал, что он идет ко мне. Что-то странным показалось мне в нем или в его походке, не пойму.
Это ощущение усилилось, когда я увидел его вблизи. (Оказывается, он действительно шел ко мне!) Но дело было не в его маленьком росте и затрудненных, казалось, движениях, не в некоторой непропорциональности тела, рук и ног, даже не в крупной шишковатой и совершенно лишенной волос голове… Меня поразил взгляд его больших, умных глаз, измененных диковинными, неимоверно выпуклыми стеклами очков. Они приближали ко мне его огромные, чуть печальные глаза, проникающие в собеседника и все понимающие…
Я мысленно объяснил необыкновенными очками произведенное на меня гостем впечатление и пригласил его сесть.
Положив на стол толстую рукопись, он посмотрел на меня с ласковой улыбкой и, конечно, заметил легкий испуг в моих глазах, может быть, даже понял, что мне приходится читать уж слишком много рукописей и я побаиваюсь их…
– Нет, это не для литконсультации и не для печати, - сказал он.
Я вопросительно посмотрел на него.
– Я знаю, что преждевременно еще говорить о реальном межпланетном полете, о возможном составе экипажа… Хотя, может быть, вам уже досаждают с просьбами. И все же мне хочется уже сейчас заручиться поддержкой вашей секции.
Передо мной стоял не юноша, с ним нельзя было пошутить, нельзя было посоветовать ему изучать области наук, которые понадобятся когда-нибудь астронавту.
Непостижимым путем он понял меня и сказал, что он не астронавт, не геолог, не врач, не инженер, хотя… - он чуть задержал дыхание - хотя и мог бы быть каждым из них. Но все же он рассчитывает на поддержку, хочет быть уверен, что будет включен в состав экипажа первого же корабля, который полетит на Марс, ибо каждый имеет право на… возвращение.