Библиотека мировой литературы для детей, т. 39
Шрифт:
— Вам, наверно, хочется вернуться к вашим друзьям? — сказал Морис, заметив ее рассеянность. — Ваш отец, вероятно, уже беспокоится, что вас так долго нет. Ваш брат, ваш кузен…
— Да, вы правы, — поспешила она ответить тоном, в котором прозвучала нотка не то обиды, не то досады. — Я не подумала об этом. Спасибо, сэр, что вы напомнили мне о моих обязанностях. Пора возвращаться.
Они опять вскочили на лошадей. Неохотно подобрала Луиза поводья, как-то медлительно вдела ноги в стремена; казалось, ей вовсе не хотелось уезжать отсюда.
Когда
Их обратный путь лежал через живописное место, известное в Техасе как «сорняковая прерия». Так назвали ее пионеры-поселенцы, видно не задумываясь особенно над выбором названия.
Уроженка Луизианы увидела вокруг себя огромный сад, где цвело множество ярких цветов, — сад, граничащий с голубым сводом неба, насаженный и выращенный самой природой.
Эта живописная местность оказывала облагораживающее влияние на многих, даже самых примитивных людей. Я видел, как неграмотный зверолов, обычно не замечавший никакой красоты, останавливался посреди сорняковой прерии и, окруженный цветами, которые касались его груди, долго любовался на чудесные венчики, колышущиеся на бесконечном пространстве, и сердце его становилось более отзывчивым..
— Как здесь хорошо! — воскликнула в восторге креолка, невольным движением останавливая лошадь.
— Вам нравится здесь, мисс Пойндекстер?
— Нравится? Это не то слово, сэр. Я вижу перед собой все, что только есть самого чудесного и прекрасного в природе: зеленую траву, деревья, цветы, — все, что мы выращиваем с таким трудом и все-таки никогда не достигаем равного. Здесь ничего не добавишь — это уголок девственной природы, безупречный в своем совершенстве.
— Здесь не хватает домов.
— Но они испортили бы пейзаж. Мне нравится, когда не видно домов и черепичных крыш и трубы не торчат среди живописных силуэтов деревьев. Под их сенью мне хотелось бы жить, под их сенью мне хотелось бы…
Слово «любить» готово было сорваться с ее губ. Но она вовремя удержалась и неожиданно даже для себя заменила его словом «умереть».
Со стороны молодого ирландца было жестоко не признаться девушке в том, что ее слова были словно эхом его чувств.
Но его ответ прозвучал прозаично и холодно:
— Боюсь, мисс, что вам скоро надоела бы такая суровая жизнь — без крова, без общества, без…
— А вам, сэр? Почему она не надоедает вам? Ваш друг мистер Стумп говорил мне, что вы ведете такой образ жизни уже несколько лет. Это правда?
— Совершенно верно — другая жизнь меня не привлекает.
— О, как бы я хотела сказать то же самое! Как я вам завидую! Я уверена, что была бы бесконечно счастлива среди этой чудной природы.
— Одна? Без друзей? Даже без крова над головой?
— Я этого не говорила… Но вы не сказали мне, как вы живете. Есть ли у вас дом?
— Он не заслуживает такого громкого названия, — смеясь, Ответил мустангер. — Лачуга, пожалуй, более подходящее слово для того, чтобы составить представление о моем хакале — одном из самых
— Где же оно находится? Недалеко от тех мест, где мы сегодня были?
— Не очень далеко отсюда — не больше мили. Видите вершины деревьев на западе? Они укрывают мою хижину от солнца защищают ее от бурь.
— Да? Как бы мне хотелось взглянуть на нее! Простая хижина, вы говорите?
— Именно.
— Стоящая в уединении?
— Нет ни одного жилища ближе десяти миль от нее.
— Среди деревьев? Живописная?
— Это уж как кому покажется.
— Мне хотелось бы посмотреть на нее, чтобы иметь представление. Только одна миля отсюда, вы говорите?
— Миля туда, миля обратно — всего две.
— Пустяки, это займет не больше двадцати минут.
— Я боюсь, что мы злоупотребим терпением ваших близких.
— А может быть, вашим гостеприимством? Простите, мистер Джеральд, — продолжала девушка, и легкая тень омрачила ее лицо, — я не подумала об этом. Вероятно, вы живете не один? В вашей хижине есть еще кто-нибудь?
— О да! Я поселился здесь не один. Со мной…
Прежде чем мустангер закончил свою речь, в воображении Луизы встал образ девушки ее лет, с бронзовым оттенком кожи, с миндалевидным разрезом глаз. Зубы у нее, должно быть, белее жемчуга, на щеках алый румянец, волосы как хвост Кастро, бусы на шее, браслеты на ногах и руках, замысловато вышитая короткая юбочка, мокасины с бахромой на маленьких ножках. Таким представила себе Луиза второго обитателя хижины мустангера.
— Может быть, появление гостей, особенно незнакомых, будет не совсем удобно?
— Напротив, он всегда очень рад гостям, будь то незнакомые или же друзья. Мой молочный брат очень общительный человек, но ему, бедняге, теперь мало с кем приходится встречаться.
— Ваш молочный брат?
— Да. Его зовут Фелим О’Нил. Как и я, он уроженец Изумрудного Острова [27] , графства Голуэй. Только в его речи ирландский акцент еще слышнее, чем в моей.
— О, как бы мне хотелось его послушать! Ведь диалект графства Голуэй очень своеобразен. Не правда ли?
27
Изумрудный Остров — распространенное поэтическое название Ирландии.
— Мне трудно об этом судить, я ведь сам оттуда. Но если вы согласитесь на полчасика воспользоваться гостеприимством Фелима, то сможете составить собственное мнение.
— С огромным удовольствием! Это будет интересно, так ново! Пусть отец и остальные подождут. Там много дам и без меня, пусть они займутся поисками наших следов. Это будет не менее интересно, чем обещанная охота на мустангов. А я с радостью воспользуюсь вашим приглашением.
Боюсь только, что я ничего не смогу вам предложить, Фелим несколько дней оставался один. Сам же он не охотник, и, наверно, наша кладовая пуста. Хорошо, что вы успели закупить перед этой ужасной скачкой.