Бич Божий
Шрифт:
Экран голопроектора залился темно-синим цветом, в верхнем правом углу появилась эмблема русского Военно-космического корпуса. Вспыхнули красные буквы: «„Объект 278“. СТЕПЕНЬ СЕКРЕТНОСТИ А-000. Только для сотрудников Управления Имперской Безопасности, департаменты 1, 6, 7, 9. Допуск – по личному решению министра ИБ».
Круто, ничего не скажешь. Я, между прочим, «сотрудником Управления» формально не являюсь и с господином рейхсминистром никогда не встречался. Только с заместителем – адмиралом фон Шраттом. Но если адмирал решил, что мне – можно, будем удовлетворять любопытство за счет Конторы!
Вначале никакой особо ценной информации
Серьезный был парнишка, это очевидно – к двадцати семи годам заработал одиннадцать орденов, включая наши Железные Кресты первого и второго классов и русский «За храбрость» первой степени. Такие серьезные побрякушки просто так не навешивают.
Что же было дальше? Август 2283 года – внезапный перевод с Гермеса на Афродиту вместе с подчиненным спецподразделением (на Гермесе Казаков вроде бы участвовал в обеспечении операции «Одиссей-Дельта», сиречь в армейском прикрытии плана эвакуации с Земли). Сириус-Центр тогда не мог похвастаться стабильностью, после Исхода началось множество вооруженных конфликтов за более удобные и богатые территории Афродиты, воевали всерьез. Там штаб-офицер Казаков и попал в донельзя неприятную историю. А ля гер, ком а ля гер, что называется…
От нескольких видеозаписей и фотографий, услужливо продемонстрированных ИР, меня едва не стошнило. Съемка велась тактической камерой, установленной на шлеме одного из парамедиков санитарной службы ВКК. Утренние сумерки, ожесточенная стрельба, дым, развороченный танк на магнитной подушке – отказали защитные силовые поля? Вой, галдеж, непрекращающийся поток непереводимых русских ругательств, шипение энергетических разрядов, взрывы мин – боже мой, даже в университетском курсе истории говорится лишь о «незначительных столкновениях» на Афродите в первые три года Изгнания! А тут – документальные съемки Апокалипсиса!
Кадр сменился, и я заставил себя не отводить взгляд. Человека будто пропустили сквозь мясорубку – осколки костей, разорванные мышцы, все это в смеси с желтоватой глиной и обрывками ткани полевого камуфляжа. Темно-красная кровь, брызги из тонких артерий попадают на окуляр камеры и стекают капельками; парамедики оглушительно матерятся, запрашивают по рации вертолет с автохирургом, снова стрельба и розовые вспышки…
Ничего себе «незначительные столкновения»!
Казакова эвакуировали в тыл живым. Вернее, живым на десять процентов. Автохирург взял на себя поддержание работы мозга и попытался начать восстанавливать невосстановимое. Ничего не вышло. Я слабо разбираюсь в медицине, но понимаю, что пятьдесят два осколочных ранения, ожоги третьей-четвертой степени сорока процентов поверхности кожи, повреждение воротной вены, брюшной аорты и сердечной мышцы с жизнью несовместимы категорически. Жутковатая смерть, особенно если учитывать, что
Смерть? Нет. Не смерть. Врач-человек обязательно отдал бы автохирургу приказ о прекращении реанимационных мероприятий, но вмешалась третья сила – с базовой станции русского флота «Кронштадт» пришел категорический приказ отправить то, что осталось от капитана Казакова, в госпиталь БСФ и любой ценой не допустить смерти мозга. Уже в космосе лучшие хирурги-люди с помощью ИР сохранили единственную не погасшую искорку жизни, и по распоряжению Кого-то Самого Главного «биоматериал» погрузили в стазис – дожидаться тех времен, когда человек или «Птолемей» раскроют тайну эликсира бессмертия. Подобные опыты раньше проводились только на животных, однако Казакову повезло – функции мозга не нарушены, массовой гибели клеток не отмечено.
Такая вот история. Одно непонятно, почему именно он?
Дополнительный вопрос звучит следующим образом: является ли совпадением или случайностью то, что кремнийорганический андроид типа «ErwinII», носящий личное имя «Sigurd» (идентификационный номер в каталоге «Вальхаллы» KО0032), оказался в Сфере Мёбиуса ровно через пять суток после «ненастоящей смерти» Казакова? Не заметить совпадение невозможно.
– Ты можешь устроить разговор с адмиралом фон Шраттом? – Я развернул кресло и уставился на фантом ИР «Вальхаллы». – В реальном времени, по линии Планка. С гарантией, что «Птолемей» не перехватит сигнал?
– Две минуты, – незамедлительно ответил ИР. – Точнее, две минуты до настройки на приемо-передающий центр «Викинга».
На самом деле прошло минут десять – адмирала или не могли найти, или вызов переадресовывался в другую звездную систему – фон Шратт мог оказаться в любом из миров Содружества.
– Виттман? – его высокопревосходительство появился на мониторе. Заспанный и недовольный. – С ума сошли? У нас четыре утра!
– Вы сами приказывали связываться в любой момент при возникновении чрезвычайных обстоятельств.
– Господи… Что вы там натворили? За двое суток?
– Ничего особенного, герр адмирал. Мне требуется технологическая поддержка. Немедленно.
– Можно подробнее?
– Аппаратура нейроклонирования. «Объект 278». Если вы знаете о нем, то поймете смысл моей просьбы.
Вернер фон Шратт шумно выдохнул и посмотрел на меня (точнее, в камеру приемника Планка) действительно как на душевнобольного. Помолчал. И…
– Спецгруппа высадится на Гермесе в течение тридцати двух часов. Я извещу. Еще что-нибудь?
– Благодарю, ваше высокопревосходительство.
– Будьте скромнее, Виттман. Что я отвечу, если завтра вы потребуете императорскую корону?
– Простите, что разбудил, герр адмирал.
Связь прервалась, а я эмоционально хлопнул в ладоши. Сработало! СРАБОТАЛО! Значит, я и впрямь не пешка в этой игре, а как минимум…
Не конь, это точно. Но и не ферзь. Нечто среднее.
Я настолько увлекся, что не заметил, как наступил вечер, – биологические часы отказали. ИР несколько раз советовал отдохнуть, получая в ответ стандартное «отцепись» или «не мешай». В прошлом я не испытывал особой тяги к изучению истории, но сохранившаяся в памяти компьютера «Вальхаллы» информация оказала на меня почти гипнотическое воздействие. Документы, видеозаписи, приказы, статистические данные – богатство-то какое! И разумеется, у меня появилось множество новых вопросов. Скажу откровенно: вопросов неприятных и опасных.