Бич сновидений
Шрифт:
— «Когда человек внутренне, генетически…» — Амина прервалась и пояснила: — Здесь написано не генетически. Другое слово.…кровно…наследственно…Это сложно перевести на современный язык. Но смысл примерно такой.
Я кивнул в ответ, прося продолжать.
— «…наследственно готов испытывать благодарность и для него это правильное, приятное чувство, он воспринимает милосердие и добро как то, на что надо ответить тем же».
Амина с недоумением посмотрела на меня.
— Я не совсем понимаю…
—
— Примерно так, — ответила она.
Я снова кивнул в ответ на ее жаркий удивленный взгляд. И Амина продолжила читать:
— «Когда человек внутренне, наследственно способен испытать только зависть, злость, и для него чувство благодарности отвратительно и неприемлемо — он считает, что милосердие унижает его».
Ламия, хмурясь, перевернула страницу, вглядываясь в сложные символы.
А я чувствовал, что эти слова находят отклик во мне. Второй, глубокий смысл. И мой дэймос впитывал их жадно, без остатка, словно губка воду.
— «Мстительный человек как змея под камнем. Кто из вас считает, что змея под крыльцом вашего дома имеет право жить там? Имеет право кусать всех в этом доме, потому что она приползла сюда жить. Любой из вас убьет змею. То же, для всех, есть смысл сделать с мстительным человеком…»
Амина прикрыла книгу и снова посмотрела на обложку. Видимо хотела удостовериться, что действительно читает элегию искусителей, а не философский труд неведомого мыслителя. Я рассмеялся невольно, наблюдая за ней. Она улыбнулась мне в ответ и снова посмотрела на страницы, испещренные древними знаками.
— Ну вот это как будто понятнее, хотя тоже странно, — произнесла девушка с чуть большим воодушевлением. — «Когда он появился среди нас впервые, то спросил с величайшим удивлением: почему вы слушаете ее? Делаете то-то и то-то без сомнений и вопросов. И мы ответили: потому что она попросила. Нет ничего лучшего, чем выполнять ее просьбы… Не было вражды между нами, борьбы и лукавства… были мы едины и сильны безгранично…»
Девушка замолчала, потому что я опустил руку на ее колено.
— Подожди…
Она послушно ждала, а я, закрыв глаза, размышлял. Только что целительница дэймосов помогла мне осознать. То, что я ощущал интуитивно, но не осмыслил до конца. Феликс мог убить Хэл, но не сделал этого. Адриан, которому я сломал жизнь, идет за мной на риск, убеждает остальных не отправлять меня в логово врага. Клио, к которой я пришел в тот, самый первый, раз не вызвала Тайгера, чтобы сразу сунуть меня в клетку, как сделала бы с любым другим дэймосом. Герард стал считать меня другом и выгораживал перед Пятиглавом…
Опровергала ли
В некоторых случаях нужно отказываться от мести? Будет больше толку, если отступиться от желания немедленной расплаты?
Я сам — отступал. Что-то во мне, в моем даре, позволяло мне уходить от жажды возмездия.
Другие дэймосы, зачастую, мстят не тому, кто их «задел», а срывают зло на том, кто попался под руку, до кого можно дотянуться. Раздувают это чувство в колоссальных масштабах. Наказание намного выше преступления. Разрушения больше нанесенного ущерба…
— Амина, когда я был в рассыпающемся мире снов твоего отца, я успел заметить образ: мужчина с очень запоминающимися глазами. Они походили на мишень.
— Я понимаю, о чем ты говоришь, — отозвалась девушка охотно. — Один из слуг отца захватил двоих людей из Полиса. Она, к сожалению, быстро погибла. А тот мужчина жил еще долго.
Ламия перехватила мой выразительный взгляд и рассмеялась приглушенно:
— Нет, это не то, что ты подумал.
Не знаю, правильно ли она оценила мои мысли…
— … пыток не было.…даже оглушать наркотиками ни к чему, — продолжила ламия, — если можно воздействовать через сон. Но ты сам знаешь.
— Зачем?
Амина закрыла книгу, опустила ее подле себя на пол. Откинула черные волосы за спину. Было видно, что ей не вполне комфортно от моих вопросов, но не отвечать она не может.
— Мы слабеем, — наконец призналась дочь Лонгина. — Темные сновидящие Александрии слабеют.…Мы совершили ошибку, Мэтт. Когда устроили эту войну с мастерами сна.…войну с Полисом. Я не должна говорить этого…
Девушка окинула безмолвную библиотеку тревожным взглядом.
— Кровь Полиса давала нам силы. Рождались дети с уникальным, сильнейшим даром. За последние сорок лет на нашей земле не появилось ни одного танатоса, талант ламий слабый, едва уловимый. Я не знаю, как это объяснить, но мы связаны с вами. С такими как ты. Омфис пытался восстановить утраченный баланс.
— Омфис? — повторил я незнакомое имя.
— Один из наших сильных логосов, — ответила Амина, не задумываясь. — Он мертв, к сожалению.
— Севр не был сновидящим.
— Это не важно. По теории Омфиса не имеет значения, есть у жителя Полиса дар, или нет. Рано или поздно он проявится у его детей.
— Проявился? — осведомился я скептически.
— Нет, — вздохнула Амина. — Но это была не единственная задача.…И один из его сыновей послужил своей цели.
Да, расстреливал жителей Полиса на улице.