Бикфордов мир
Шрифт:
После жаркой ночи, когда бронепоезд расстрелял по невидимому врагу половину своих снарядов, путь был совершенно спокойным и ничего подозрительного более не возникало. Но военный порядок сохранялся и так же менялись вахты, так же подвахтенные спали на койках, выложенных из пустых ящиков. Потом снова забирались в пушечную башню, прикипали к обзорным щелям, пока их не сменяли следующие. После башни вахтенного ожидали лопата и тендер, а за ними – деревянная койка. Один Михалыч был бессменным, но не потому, что его заставляли сутки за сутками
По мере продвижения агитбронепоезда вперед настроение у команды улучшилось, хотя матрос Петя все больше и больше беспокоился о возможных врагах и порою совершенно неожиданно и не в свое время карабкался по трапу к пушке, чтобы отодвинуть вахтенного и самому заглянуть в смотровые щели. Был он при этом в том же приподнятом настроении, что и все, и охотно подхватывал песни, неожиданно вырывавшиеся из луженой глотки матроса Кошкодайло. Харитонов песен не подхватывал, потому как ни слов, ни мелодии не знал. Мелодий по большей части там и не было, а слова многих песен были упрощены до вскриков «Ух!» да «Эх да мать!».
Так они и ехали, пока вдруг не остановились, отчего, поразинув рты, уставились друг на друга. На вахте в это время стоял Харитонов. Удивившись остановке, он осмотрел все стороны горизонта, но не увидел ничего примечательного или вызывающего опасения. По лестнице уже поднимался Федор. Заняв место Харитонова, он сунул на всякий случай снаряд в казенник и приник к щели.
Спустившись на днище бронеплощадки, Харитонов столкнулся с измазанным угольной пылью Петром.
– Кранты! – сказал он. В освобожденной от шума бронепоезда тишине это прозвучало громоподобно. – Угля нет…
Он присел на ящик, окунув лицо в широченные ладони.
Харитонов стоял рядом и не знал, что сказать. Так же тихо в другом углу площадки стоял Кошкодайло. Возникшая тишина для всей команды могла быть приравнена разве что к смерти.
Лязгнула крышка люка, и в проеме появился мрачный Михалыч.
– Ну?! – вопросительно протянул он, оглядывая всех.
– Чего – ну? – сипло переспросил Петр.
– Надо было угля больше, – почужевшим голосом проговорил Кошкодайло.
– А толк? – спросил Михалыч. – Это ж не только уголь. Тупик впереди. Рельса нету.
– Как нету? – Петр поднял голову.
– Разобрали, видать…
– Это ж надо, а угля ровно до тупика хватило! – подивился Кошкодайло.
– А рельсы-то враг, наверно, разобрал… – сказал неопределенно Петр. – Может, засада?!
Все замолчали, обдумывая то ли слова Петра, то ли положение, в котором оказались. Василий Харитонов молчал и поглядывал под стенку, где лежал его вещмешок. Через открытый нижний люк проникал дневной свет, и в этот же люк уходил бикфордов шнур, беспрерывно тянувшийся вслед за своим хозяином, как и куда бы он ни двигался.
– Что ж делать будем, братки? – нервно спросил
– Если уголь найти, то можно назад… – сказал Михалыч.
– Нет, – решительно отрезал Петр, уставившись на свои ботинки. – Назад ни шагу. Или вперед, или никуда!
– Да, до конца! – обреченно проговорил Кошкодайло.
Михалыч нахмурился.
– Пойду уголь искать! – сказал он и полез наружу.
– Ребята! – заговорил молчавший до сих пор Харитонов. – Я, пожалуй, дальше пешком. Надо ж шнур тянуть…
– Да, эт надо, – согласился Петр. – Только погоди чуток. Сдается мне, впереди засада. Мы их сейчас помнем маленько, пока снаряды есть, а там уже и иди. Эй, Федор, заряжай!
– Ужо! – ответил из башни Федор.
– Вперед по ходу – огонь! – скомандовал Петр.
Кошкодайло вскочил, раскрыл ящик, стал подавать Федору боеприпасы. Снова взрывы поглотили тишину.
Харитонов шагнул к вещмешку и спихнул его ногой вниз, в люк.
– Огонь! – хрипел Петр. – Огонь! По врагам огонь!!!
Тройка матросов работала, как какая-то сумасшедшая машина.
Кошкодайло, как заводной, нагибался, подхватывал снаряд и бросал его в протянутые руки Федора, а Петр, даже не поднимая головы, кричал свое: «Огонь!», с ненавистью глядя в железное днище.
Все это продолжалось довольно долго, пока команды Петра не зазвучали в сплошной тишине. Он еще несколько раз крикнул: «Огонь!», пока тишина не остановила его. Подняв голову, он глянул в сторону башни, где растерянно стоял Кошкодайло.
– Снаряды?
– Амба, – выдохнул Кошкодайло. – Стратили.
– Теперь иди! – Петр обернулся к Харитонову. – И когда взрыв делать будешь – о нас не забудь! О том, как мы до крейсера не добрались.
– Так, может, вместе пойдем?
Петр только мотнул головой.
– Нам без прикрытия нельзя, – ответил за него Кошкодайло.
Харитонов спрыгнул в нижний люк, подобрал вещмешок и вылез из-под бронепоезда. Все еще светило солнце, а откуда-то спереди поднимался над горизонтом черный дым.
Закинув вещмешок на плечи, Харитонов зашагал вперед. Пару раз оглянулся на бронепоезд, довезший его до этих мест, и подивился его мощи и красоте. Жаль было расставаться с ним. Пока ехал – привык чувствовать себя в безопасности за его бронированными стенками, но надо было спешить вперед, и раз уж не было дальше рельс, оставался только один вечный способ передвижения – ноги.
Случайно опустив взгляд, странник заметил, что идет по тропинке. Это придало уверенности, и он последовал по ней дальше.
Поднявшись на вершину холма, Харитонов еще раз оглянулся на бронепоезд, и тут до его ушей долетело далекое жужжание. Доносилось оно сверху, странник замер и вскоре увидел точку, летевшую ему навстречу. Росла она быстро и вскоре оказалась самолетом. Пролетев над Харитоновым, он как бы притормозил в воздухе над бронепоездом, стал разворачиваться, и из его брюха что-то выпало.