Билет куда угодно
Шрифт:
Между тем на площади, похоже, что-то происходило. Мазурин добросовестно последовал туда для наблюдения. У дверей в одно из прямоугольных зданий собралась большая толпа людей в зеленом. Для лучшего обзора Мазурин прыгнул им на головы и, подобравшись к середине толпы, обнаружил, что жертвами на сей раз оказались не шалтайболтаи, а люди. Точнее — молодой человек и девушка. Пошатываясь, они шли вперед с опущенными головами, а множество рук подталкивали и тянули их. На глазах у Мазурина кто-то ударил девушку по лицу.
Сначала Мазурина пробил озноб ужаса; затем
И почему эти должностные лица, возможные предки, так дурно обращались с двумя молодыми предками вместо того, чтобы гоняться за шалтайболтаями, для чего их, судя по всему, и послали? Неужели в них углядели виновников катастрофы?
Нелепо — но другого объяснения он не находил. Когда машина с арестованной парочкой укатила с площади, Мазурин направился следом, паря над крышами зданий.
Несмотря на то, что машина двигалась намного быстрее его, Мазурину удалось не упустить ее из виду — и он увидел, как арестованных втащили по ступенькам в большое черное здание.
Пробравшись внутрь здания, он тут же заблудился в лабиринте коридоров, по которым взад-вперед сновали озабоченные люди. Здание возвышалось на три этажа над землей, а вглубь уходило на десять. Пришлось осмотреть сотни кабинетов и только через час Мазурину удалось обнаружить арестованных в ярко освещенной камере, выходящей в белый коридор на нижнем этаже.
«Если бы не эти синяки и ссадины, — подумал Мазурин, — они смотрелись бы прелестной парочкой». Парень был высок и строен, со смуглым, задумчивым лицом; у девушки были плавные линии фигуры и очаровательная головка с почти серебристыми волосами.
Они сидели бок о бок на жесткой и узкой скамье, освещенные ярким светом, склонив головы друг к другу, и держась за руки.
Надев светозащитные очки, Мазурин следил за их губами. Девушка говорила:
— Наверное, мы и правда виновны…
— Иначе бы нас не арестовали, — после небольшой паузы закончил молодой человек.
— Да, — согласилась девушка. — Они всегда правы. Всегда.Но все же трудно понять…
— Тише, дорогая. Не наше дело задавать им вопросы. Возможно, мы совершили какое-то преступление, сами того не сознавая. Или…
— Что?
— Может, нас просто проверяют?
Девушка на мгновение распахнула глаза.
— Ой, Роб, неужели дело зашло так далеко?
— Возможно. Во всяком случае, не мы виноваты в срыве патриотического митинга.
— Не нам судить, Роб.
— Не нам, — согласился парень.
Наблюдая за их разговором, Мазурин стал понимать, что двое молодых людей занимаются чем-то странным. Перестав следить за их губами, он опустил взор вниз, на их руки.
Их пальцы так и порхали в складках цветастой юбки девушки. Вне сомнения, они делали какие-то сигналы друг другу.
«Весьма интересно», — подумал Мазурин. Пленники поддерживали общение при помощи древнего пальцевого кода, который Мазурину довелось изучать еще зеленым курсантом в Комитете Внутренней Безопасности. Он был
Из коридора донеслись мерные шаги. Появился смотритель в белом халате, сопровождаемый двумя слугами в зеленых одеяниях. Каждый из них держал в руках опущенное метательное орудие. Смотритель нес что-то на эмалированном подносе, вероятно пищу, а в другой руке у него было нечто напоминавшее ключ от старомодного механического замка.
Они явно собирались открыть камеру! Скорее всего, чтобы покормить молодых людей. Вот бы Мазурину прокрасться внутрь, пока они будут этим заниматься. Осторожность тянула его назад, а любопытство влекло вперед. «Нет никакой опасности», — сказал он себе. Если камера могла открыться один раз, то откроется и в другой. Наконец он решился.
Двое охранников отступили назад, с оружием наготове — а смотритель внес поднос в камеру. Когда он выходил обратно, Мазурин юрким роззером протиснулся внутрь. Вслед за этим почти одновременно произошли три события.
Дверь с лязгом защелкнулась.
Под действием неожиданного обретения своего веса Мазурин шлепнулся на пол.
Двое пленников, смотритель и охранники повернулись и уставились на него округлившимися глазами.
Пока Мазурин тупо сидел на полу камеры, еще не собравшись с мыслями, тройка надзирателей буквально взорвалась энергией. Смотритель, издавая хриплые крики, опрометью бросился по коридору, а двое охранников плашмя растянулись на полу, наставив свое диковинное оружие на Мазурина. Сокамерники отодвинулись от Мазурина как можно дальше и хранили напряженное молчание.
— Камрад. Товаришч. Амиго, — вяло пробормотал Мазурин. Затем до него наконец дошло, что все эти люди говорят по-английски и стрелять как будто не собираются. Во всяком случае, пока он сидит смирно. Но что, именем Бладжетта, произошло?
Мазурин взглянул на дверь. Она представляла собой решетку из прочных хромированных полос с интервалом около трех сантиметров между полосами. В голове у него закрутилась какая-то бессмысленная фраза «дожри шоткой» — совершеннейшая тарабарщина. Дожри шоткой. Какой еще «шоткой»? Дожри шоткой. Дожри шоткой. Дожришоткой…
Даже решеткой.
Мазурин зажмурился и простонал. Когда один из охранников издал какой-то предупреждающий звук, он снова открыл глаза и страдальчески воззрился на ограниченную перспективу перед собой. «А самое главное, — сказал ему тогда один из специалистов, — нельзя, чтобы вы со всех сторон оказались окружены металлом, даже решеткой.Это оборвет темпоральный луч, и вы останетесь в безвыходном положении…»
В коридоре послышался топот бегущих ног, и в поле зрения ворвалась целая группа мужчин в зеленом. Двое из них волокли странную штуковину на колесной треноге, которая, похоже, способна была снести целую стену здания. Остальные выставили вперед ружья с шишками на стволах. Двое лежавших на полу встали, и, отдав честь, присоединились к группе, образовавшей полукруг.