Билет на балкон

Дубровин Евгений Пантелеевич

– Так оно от нас, море-то, недалеко. Вот каждый и спешит окунуться. На машинах все. Скорей, скорей.

– Ну а мы вот без машин.

– И то дело. Добро пожаловать. Сами-то далекие?

– Из-под Москвы.

– Из России, значит, – уточнил дед.

– А вы не в России, что ли? – засмеялся Глорский.

Дед махнул рукой.

– Да и как оказать – не знаю. Мы тут сами по себе.

– Станица далеко?

– Рядом. Повернете направо, вот вам и станица. Ночевать у нас будете?

– У вас.

– В лесу небось?

– Сейчас посмотрим.

– Не стоит в лесу, пожалуй.

– Почему?

– Да

так… – Дед надел шляпу. – Станишники не любят, когда люди в лесу.

– Мы народ мирный.

– Все равно, сынки. Это у нас еще от черкесов осталось. Когда с черкесами воевали. Вы лучше у меня заночуйте. У меня сад большой, прям к ручью уходит. Под яблонькой палатку ставьте и ночуйте спокойно. И вы никого бояться не будете, и вас никто. Потому – мои гости.

– Да нам еще лучше. А где ваш дом?

– Третий справа. Спросите, если что, где хата Василия Петровича. Заходите, только с огороду, а то дома никого, а собака спущена.

– Ладно. Спасибо, Василий Петрович.

Дед поплевал на ладони и взялся за косу. Бабка в своем платье-путеводителе тоже задвигалась, словно она была заводной и дед нажал кнопку.

– Хороший старик, – сказал Кутищев, когда они начали спускаться к станице по уже ставшей пыльной, с глубокой колеей дороге. – Вот она, забытая жизнь наших предков. Пригласить первого встречного в дом, ходить босым, косить траву.

Станица располагалась по той стороне ручья. Здесь он был широким и глубоким. Переправлялись через него двумя способами: машинами и лошадьми через брод и пешим порядком по сложной системе тонких и толстых бревен, переброшенных по камням. Ни тот, ни и другой способ не годился. Брод был, по-видимому, глубок, так как вода в том месте шла спокойно и дно не просматривалось, а по бревнам с тяжелыми рюкзаками переправляться было рискованно.

Друзья в нерешительности остановились на берегу, сбросив рюкзаки в гладкую тень дуба. Было жарко, вокруг вилась целая шайка нахальных слепней. Их возбуждали разгоряченные, потные тела. На той стороне, казалось, было еще жарче, так как машины и скот вытоптали склон и превратили его в маленький кусочек Сахары. Сразу же за ручьем начиналась станица. Между деревьями виднелось несколько десятков каменных домов, от которых к воде спускались огороды и виноградники. Станица казалась совершенно безлюдной. Лишь возле негромко тарахтевшего движка сидел молодой мужчина, курил сигарету, сплевывал в воду да стайка мальчишек ловила небольшой сетью рыбу.

– Как перебраться? – крикнул Кутищев.

Мужчина, давно наблюдавший за ними, сначала ничего не ответил, потом подумал и что-то сказал. Шум ручья и работающий движок заглушили его слова. До путешественников донесся лишь обрывок фразы: «…тесь… шины…»

– Наверно, предлагает дождаться машины.

Друзья сели в редкую тень и стали ждать. Так прошло с полчаса. Никакой машины не было и в помине.

– Можно переправить рюкзаки по частям.

– Вот что мы сделаем.

Глорский расшнуровал рюкзак и достал оттуда надувной матрац. Минут через десять матрац красным плотом уже покачивался на воде. Друзья принялись грузить на него вещи и одежду. Стайка мальчишек бросила ловить рыбу и наблюдала

с той стороны с большим любопытством. У одного карапуза даже высунулся язык и сползли трусы, которые он все время поддерживал одной рукой.

– Эй, братва! – крикнул Кутищев. – Иди, помогай!

«Братва» стала шептаться, но с места не двинулась.

– Вы что, немцы?

– Нет, – ответил большеголовый, стриженный «под нуль» и, очевидно, самый смелый пацан. – Мы русские.

– Ну, а раз русские, то чего же вы боитесь? Мы тоже русские.

– Так вы же туристы… – протянул пацан.

– А может, стиляги! – крикнул из-за его спины карапуз со сползшими трусами.

– Стиляги не могут быть туристами, и наоборот, – объяснил Глорский. – И вообще мы не туристы, а путешественники.

Слово «путешественники», видно, произвело свое действие. Ватага под руководством большеголового кинулась в воду и быстро переплыла ее, держа конопатые носы над водой, словно выводок котят.

– А леска у вас есть?

– Найдется.

– Мы вам покажем бочаг, где щуки есть.

– Вот и отлично.

Подталкиваемый десятками рук, плот быстро оказался на той стороне ручья.

– А где вы будете ночевать? – спросил большеголовый. – Хотите, я вам озерко покажу? Тут недалеко. Можно раков на костер половить.

– Да нет, ребята, мы уже остановились.

– Где?

– У Василия Петровича.

– Ну-у-у… Это вы всю ночь спать не будете.

– Почему ты так думаешь?

– Да так… Как начнет рассказывать…

– А вам уже надоело?

– Надоело.

– Показывайте, где его дом.

– А вон. С длинной трубой. Так вон его сын. У движка.

– Как его зовут?

– Петром.

– Ага, Петр Васильевич, значит.

Друзья собрали вещи в рюкзаки. Мальчишки немного понаблюдали за ними и ушли снова к своему бредню.

– Здравствуйте, Петр Васильевич, – сказал Глорский, подходя вместе с другом к парню, который сидел к ним боком, очевидно исподтишка наблюдая за переправой.

Парень поперхнулся дымом и выплюнул окурок в воду. Наверно, он не ожидал услышать свое имя из уст незнакомцев.

– Здрасть… – сказал он.

Глорский коротко рассказал ему о встрече с отцом и о том предложении, которое тот им сделал. Сын не выразил по этому поводу никаких эмоций.

– Пойдемте, – сказал он коротко.

Петр Васильевич, когда встал, оказался небольшого роста, но крепкий в плечах, с мускулистыми руками. Всю дорогу он молча шел впереди. Путешественники чувствовали себя неловко. Получалось так, будто они навязывались.

– Воду качаете? – спросил Глорский.

– Да, – коротко бросил Петр Васильевич.

– На ферму, что ли?

– Огороды поливаю.

На этом разговор иссяк, и больше никто его не пытался возобновить.

Вскоре они пришли к большому дому, сложенному из серого камня. Забор тоже был из серого камня.

Петр повертел ручку у калитки, и она сама распахнулась – очевидно, запор был с «секретом». Навстречу им бросилась большая овчарка, но хозяин быстро схватил ее за ошейник и пристегнул к кольцу, болтавшемуся на проволоке. Проволока шла вокруг дома, летней кухни и сарая. Овчарка пробежала по кругу и села возле крыльца.