Билет на ладью Харона

Звягинцев Василий Дмитриевич

Лишь абсолютное спокойствие бойцов и пилотов подсказывало ему, что непосредственной опасности, скорее всего, нет.

Бывает, конечно, падают и самолеты, и вертолеты, но не каждый же день.

Догадываясь о чувствах новичка, определенного им в командиры, второй пилот широко улыбнулся Максиму, показал ему поднятый большой палец и сделал успокаивающий жест открытой ладонью.

Бубнов тоже кивнул. Все в порядке, мол. Но про себя подумал, что впредь будет всячески уклоняться от такого рода забав.

Впрочем, постепенно он освоился, рев двигателя

стал будто бы потише.

«Слуховой нерв начинает атрофироваться. Не зря же летуны и на земле так кричат. Ничего, за полчаса не оглохну», – успокоил он себя.

По команде Кедрова поднялись до высоты 800 и разошлись на расстояние около километра.

– Если что, они нас снизу раньше заметят, чем мы их, – пояснил Максиму по переговорному устройству смысл маневра пилот.

Он и сам так думал. Различить несколько человеческих фигурок, одетых в маскировочные костюмы, с такой высоты, да еще под пологом только начавшего желтеть и краснеть, но не сбросившего листву леса, казалось доктору, без привычки, делом совершенно безнадежным.

В планшете у него лежала выданная Чекменевым копия карты, полученной накануне Щитниковым с нанесенным красным карандашом маршрутом.

Путь группы был проложен так, что старательно обходил все более-менее заметные населенные пункты, лишь в одном, достаточно пустынном месте пересекал шоссе на Калугу и заканчивался на берегу реки Угра, неподалеку от поселка Полотняный Завод.

Местность была лесистая и сильно пересеченная. Максим подумал, что правильно сделал, приказав Щитникову ночевать, а не двигаться. Четверо мужиков с хорошим вооружением в гораздо большей безопасности должны оказаться на подготовленной позиции, чем во время марш-броска по лесам и перелескам этого совсем не столь безопасного, как представлялось, мира.

Скорее всего, даже занятая конкретным врагом территория, но на своей земле, сулит меньше неожиданностей.

Жаль только, что он не сообразил, по отсутствию общевойсковой подготовки, спросить у поручика координаты последней стоянки.

Но в любом случае, просто по расчету времени, это должно быть где-то здесь. Плюс-минус пять километров.

Так он и сообщил Кедрову.

Вертолеты, еще больше разомкнувшись вправо и влево, начали описывать встречные спирали над квадратом между селами Львово – Рогово – Алферово – Богоявление. Площадь территории – около ста квадратов, а центр – примерно там, куда мог выйти Щитников после «крайнего» сеанса связи.

Увидев масштаб зоны поиска, Максим испытал чувство безнадежности. Кого и за сколько времени можно здесь найти, если даже один квадратный километр – невообразимая путаница оврагов, ложбин, полянок, дефиле ручьев и речек. И все вперемежку поросло редколесьем, разбросанными тут и там островками кондовых сосен, бурьяном вроде чертополоха и колючим кустарником.

В похожие места ему приходилось забредать с компанией в походах за грибами, и не дай бог, увлекшись, уйти за пределы прямой видимости. Голос сорвешь, призывая вот только что мелькавшего неподалеку товарища.

Однако

командир вертолета отнюдь не терял куража. Для него, повоевавшего даже и в ангольских джунглях и саваннах, сегодняшнее задание представлялось пустяком.

– Если хоть кто-то здесь – найдем, – заверил он Бубнова.

И, будто в подтверждение его слов, прямо из середины буро-оранжевой рощицы, примостившейся на краю косогора, взвились в небо две цепочки ракет. Сначала – ярко-зеленых, потом – черных дымовых.

– Наши! – закричал в ларингофон пилот. – Крайняя опасность! – И свалил машину в крутой вираж. У Максима сердце, желудок и кишки подбросило прямо к горлу.

Он еще успел вчуже поразиться, как четко сидевший у него за спиной боец, не обратив внимания на маневр и перегрузку, отщелкнул дверцу, ушедшую на роликах вбок и назад, вывернул за борт турельный пулемет и почти повис на ремнях над бездной, выискивая подходящую цель.

Навстречу, только сотней метров ниже, заходил на эту же точку вертолет Кедрова.

– Вон, вон, вижу, – раздался в наушниках чей-то вскрик.

Сам доктор не видел ничего, кроме стремительно летящих в глаза древесных крон.

А сзади уже загремел пулемет. Из подвесного пилона второго вертолета сорвался и ушел вниз НУРС [57] . Короткий прочерк трассера, и между кустов вспух шар разрыва.

Теперь и Максим увидел.

По склонам высотки карабкались, то редкими цепочками, то сбиваясь в группы, десятки человеческих фигур. Сверху это напоминало тактические ротные учения по теме «Атака на опорный пункт противника». Некоторые падали и оставались лежать, другие тут же поднимались и продолжали медленное, но неостановимое движение к вершине.

57

НУРС – неуправляемый реактивный снаряд.

– Твою мать, что же это такое? – охнул пилот. – Их тут сотни!

Максим знал что, но объяснять времени не было.

– На бреющий и фланговый огонь из всех стволов, – командовал Кедров. – Целься аккуратней, своих не посеките… Второй, – это уже конкретно их вертолету, – высадка десанта с зависания на вершину. В точку сигнала.

Вертолет, дрожа, остановился в воздухе над небольшой прогалиной, воздушный поток от винтов нещадно трепал верхушки деревьев.

«Как же тут высаживаться? – подумал Бубнов. – Высоко ведь!»

Машина еще чуть просела, и в распахнутую дверь левого борта один за другим посыпались бойцы, уверенно приземляясь на полусогнутые ноги и мгновенно исчезая между деревьями. Максим не знал, что при прыжке с четырехметровой высоты удар о землю даже слабее, чем испытывает обычный парашютист.

В вертолете остались только пилоты, доктор и пулеметчик, который, пользуясь паузой, менял перегретый ствол.

Боевая машина снова поднялась и скользнула вдоль склона в сторону атакующих, едва не касаясь колесами деревьев.