Билет на Марс

Сластников Николай Сергеевич

Голощапов причмокнул губами.

– М-м-да! Неказисто! Видать, что впервые на документах расписываешься!

– Впервые!
– подтвердил Гешка.
– А можно, чтоб и мой приятель Юлька работал?

Передавая Гешке один экземпляр трудового соглашения, начальник поисковой группы, словно между прочим, сказал:

– Зарплата твоя, Геннадий, будет триста рублей плюс девяносто процентов полевых... Ну, а насчет приятеля устроим.

– Так много! Триста!
– удивился Гешка.
– Мы с Юлькой будем и за половину работать!

Голощапов рассмеялся и, прощаясь,

сказал:

– Думаю, что эти деньги вы отработаете! А очень жаль, что не удалось нам найти изыскательский отчет деда твоего... Жаль!

Голощапов ушел. И сейчас же над крышей Гешкиного дома замигал синий огонек - это Юлька вызывался к приятелю.

Когда запыхавшийся Юлька, с ломтем хлеба в руке, явился к Гешке, тот с ходу выпалил, что поступил рабочим в поисковую группу и Юльку устроил.

– Врешь! Сочиняешь!
– усомнился Юлька, но, когда Гешка показал ему лист трудового соглашения, Юлька не выдержал и побежал домой.

Отец дважды выслушал торопливый, сбивчивый Юлькин рассказ. Поняв наконец в чем дело, он сказал:

– Заранее знаю: выгонят такого лодыря через день. Хочешь удостовериться - попробуй!

МЫ - РАБОЧИЕ

Первыми в Уньче, конечно, встают петухи, но в это утро они только еще продирали глаза, а Геша уже проснулся. Мысль, что он может опоздать на работу, моментально подняла его с постели. Шлепая босыми ногами по холодному полу, он подбежал к окну.

На улице было пустынно, и только возле забора, где трава была погуще, паслась сивая лошадь. Над Караульной, прорезая жидкую цепочку сгрудившихся облаков, показались розово-золотистые мечи - вставало солнце. Гешка распахнул створки окна и поежился от свежего ветерка, пахнувшего молодыми огурцами и укропом. Воробей, сидевший на черемухе, что росла в палисаднике, перепрыгнул с верхней ветки на нижнюю, покосился на Гешку и чирикнул.

– Здорово!
– ответил ему Гешка.

Воробей начал было что-то рассказывать Гешке на своем трескучем языке, но, видимо, раздумал и улетел.

Гешка облокотился на подоконник. Вчерашний день был поворотным в его жизни: он подписал трудовое соглашение и, значит, вступил в семью рабочих. Теперь он временно не учащийся, а трудящийся - человек, обязанный подчиняться установленному в экспедиции порядку. В школу он мог и не пойти и уроков мог не выучить - за это отвечал и расплачивался он один. Теперь не выйдет Геша на работу - не заладится дело у других. Да, Гешка стал нужным в государстве человеком.

Гешкины мысли прервала мать. Она неслышно подошла и обняла его. И в этот час Гешкиного раздумья как никогда показалась ему дорогой.

– Волнуешься, Гена? Ничего, сынок, все образуется. Сперва тяжело будет в такую рань вставать, а потом привыкнешь.

– Я не о том, мама! Вдруг да не справлюсь с работой?

– Выдюжишь! Кругловы с виду суховаты, но по нутру народ крепкий, двужильный...

Пока Гешка умывался, заправлял постель, мать вскипятила самовар и приготовила яичницу. Чай пили втроем: Гешка, мать и сестра Лена. То и дело поправляя свои кудряшки возле отражавшего, как зеркало, самовара, Лена поучала:

– Никаких опытов, фокусов на работе не устраивай.

На это ты мастер! Будь вежлив, аккуратен, быстр, но без лишней спешки. Если что неясно, лучше переспроси, чем делать наобум...

Ровно в семь часов утра Гешка, полный наставлений и пожеланий, шагал к Юлию. На Гешке были старенькие школьные штаны и новая в крупную клетку ковбойка. Ее неожиданно для Гешки подарила Лена. Такие же рубашки носили рабочие в поисковой группе, поэтому Гешка чувствовал себя как молодой солдат, впервые надевший форму. И, может быть, поэтому Гешка держался прямо, четко ставил ногу и размахивал руками, словно участвовал в невидимом параде.

По Юлькиному двору, в подтяжках, надетых поверх нижней рубашки, ходил его отец. Запустив руку в жестяную банку с овсом, он пересыпал золотистые зерна. За ним, размахивая крыльями, наскакивая друг на дружку, неотступно следовали куры. Он высыпал овес в деревянное корытце, куры сгрудились возле него и дружно застучали носами.

Увидев Гешку, Юлькин отец засмеялся:

– Ну, работяги, не подкачать! А твой дружок еще спит. Не можем поднять его.

"Еще спит!" Раздосадованный Гешка торопливо вбежал в дом. На широкой кровати, колобком, уткнув нос в подушку, отчего он стал еще курносее, безмятежно спал Юлька. Братишка Васька сидел рядом на постели и, свернув ноги калачиком, водил пером по Юлькиной щеке и шее.

– Гы-ы! Спит!
– сообщил Васька.

Возмущенный Гешка потряс Юльку за плечо, но тот открыл на миг свои мутные, сонные глаза и опять сладко засопел. Гешка ругал его, просил, умолял, но все потуги разбудить друга были безуспешны.

– Не выйдет! Спать Юлька мастак. Гы-ы... А я знаю, как его разбудить! Вот знаю!..
– Васька раскрыл свой щербатый рот, лишенный спереди трех зубов. Нагнувшись к брату, он затормошил его: - Юлька, а Юлька! Я твой пирог съел. Право слово, съел! Юлька! Съел я...

Юлька поднялся и, не спуская ног с постели, ошалело огляделся. Увидев злое лицо друга, он сразу вспомнил все и вскочил.

Собирался Юлий долго: потерял штаны, которые почему-то оказались на полатях, затем сообща искали пропавший ботинок и нашли его в сенях...

Прибыли ребята на тот берег с небольшим опозданием. В поисковой группе уже позавтракали и приступили к работе. Гешке стало стыдно: в первый день опоздали. И всё из-за Юльки!

Голощапов ничего не сказал и только пристально посмотрел на свои часы. Геша почувствовал, как зарделись его уши.

– Поздравляю с первым днем работы!
– Голощапов подал руку сначала Гешке, а потом Юльке.

Их определили к старичку геодезисту Ивану Степановичу, Его только условно можно было назвать стариком - слишком он был подвижен и крепок. Иван Степанович вышел без рубашки, в одних много раз стиранных и латанных брюках. Ростом он был немного выше Юльки. Тело его, с широкими плечами, загорело до черноты. Перекинув с руки на плечо брезентовый плащ, он оглядел ребят.

– Помощнички?
– Голос у Ивана Степановича был пронзительный, как свисток.
– Ну, подождите меня, соколы ненаглядные. Я только плащ приведу в порядок - измазал грязью в дороге...