Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья
Шрифт:
Вспомнился первый послевоенный год. Совсем плохо было и голодно. Зато у Васина был праздник – вернулся старший брат, демобилизовавшийся по ранению. Он сильно хромал.
А на следующий год, когда уже и техника пошла, и семена, и как-то очень быстро стало все налаживаться на деревне, на семейном совете порешили – отправляться младшему в город, к родне. Там перспектива.
Тогда многих детей из деревни в город посылали. И принимали такую колхозную родню по-разному. Своего однолетку-соседа Васин встретил всего затюканного и злого – городская родня его иначе как нахлебником и приживалой не называла, держали в вечном голоде, корячился он в их артели без
У Васина было все с точностью до наоборот. Отцовская сестра тетя Нина и ее муж дядя Сева, сами бездетные, души в младшем племяннике не чаяли и готовы были ему последний кусок отдать. Дядя Сева был такой эталонный, хоть сейчас в патриотический фильм, представитель рабочего класса – трудолюбивый, требовательный, справедливый, готовый одолеть любое дело и очень добрый. Он говорил:
– Правильно ты, Порфирий, рабочую стезю избрал. Будущее – за большими машинами!
Васин полностью это мнение разделял. Любил свое ремесло токарное. Любил завод. Любил механику. И, как все его сверстники, душой был устремлен в будущее, где коммунизм, справедливость и эти самые совершенные большие машины. И журнал «Техника-молодежи» в рабочей библиотеке зачитывал до дыр, и фантастику про открытия и изобретения любил. Радовался наступающему светлому будущему, которое он непременно увидит и для которого будет работать. Но вышло так, что теперь он вынужден давить тех, кто мешает этому будущему.
Страна кипела и строилась. Вон, только в этом году СССР открыл новую исследовательскую станцию «Мирный» в Антарктиде, приступает к освоению целинных земель, выпустил на линии первый реактивный пассажирский самолет «Ту-104». А Васин собирает мусор, когда все шагают по чистому паркету в верном направлении. Но и без этого никуда. Человеческую грязь кто-то должен убирать…
К полудню пассажирский поезд, плавно замедляя движение, подошел к платформе Казанского вокзала. И время, затормозившееся перестуком колес и мельканием русских пейзажей, снова вернулось в свой ход и затикало, как часовая бомба, начиненная заботами. Васин собрался, прокручивая в голове, что ему предстоит сделать.
Помахивая фибровым чемоданом, он вышел на Комсомольскую площадь с лубочными сказочными зданиями трех вокзалов и небоскребом гостиницы «Ленинградская». Вокруг бурлил народ. Сновали носильщики. Останавливались и отчаливали такси. Пыхтели автобусы и шуршали пневмодверьми троллейбусы. Москва мгновенно стискивала приезжающих суетой, многолюдьем, циклопическими зданиями и железным потоком дорожного движения.
Свой маршрут Васин представлял прекрасно. Двумя автобусами – и он на месте.
Москву он знал неплохо. Довелось в 1953-м, во время знаменитой бериевской амнистии, больше месяца проторчать тут в командировке для помощи местной милиции, которая просто захлебывалась.
Тогда было впечатление, что весь миллион амнистированных двинул в столицу. Преступность скакнула до небесных высот. Толпы людей уголовной наружности оккупировали берега Москвы-реки и варили там себе пищу на кострах. Вокруг крутилась местная босота и отбирала у проходящих пацанов карманные деньги. Появились банды. Квартирные налеты пошли, чего давным-давно не бывало.
Да, это была работенка. Не зная сна и отдыха, сотрудники вычищали блатхаты, катраны. Васина определили в группу, занимавшуюся личным сыском, то есть когда опера в гражданской одежде снуют в криминогенных местах, острым глазом выискивая ворье. От тех делишек остался у него на животе длинный шрам. Получил он его здесь, рядом с Казанским вокзалом, в переулке, когда задерживал
Но ничего, справились. Упрятали значительную часть «вольноотпущенников» обратно за колючку. Как в песне поется: «Недолго музыка свободы играла, недолго фраер танцевал»…
Добрался Васин до хорошо знакомого здания на Петровке, 38, где располагалось ГУВД Москвы. У входа его встретил Гоша Панарин – тот самый муровец, который входил в состав следственно-оперативной группы и с самого начала раздражал своим нахальством.
На деле парнем он оказался своим в доску, надежным, неплохо знающим криминальный мир. У него были два внедрения в воровскую среду, после чего к нему намертво прилипла залихватская маска этакого приблатненного парня. Он обладал неистощимым оптимизмом, которым заражал всех вокруг. И славился присказками вроде «все будут схвачены и расхреначены», «нет здоровых и невиновных, есть недообследованные и недопроверенные».
– Какие люди! – Он похлопал Васина по плечам.
– Здоров, Гоша, – ответил тот.
– Пошли к начальству. Они ждут-с с нетерпением героя-пограничника.
– Ты и это растрепал?
– А как же! Мой командир сам из погранцов. У него фуражка зеленая на видном месте в кабинете лежит.
Так и оказалось. Начальник разбойного отделения – сухощавый майор, уже в возрасте, действительно сразу же задал вопрос про погранцов и удовлетворенно крякнул, узнав, что у Васина медаль «За отличие в охране государственной границы».
– Нарушителя взял? – спросил майор.
– Было дело, – подтвердил Васин.
– А я своих нарушителей в июне 1941-го на границе встретил. Из моей заставы только два человека выжили, – нахмурился начальник отделения, но тут же переключился на деловой тон: – Ну что, погранец, как дела делать будем?
– Со всем усердием.
– Георгий, доложи расстановку.
Панарин открыл папку, которую до этого держал под мышкой, выложил фотографии с пояснениями:
– Вот фигурант Заславский. Ни у нас, ни в ОБХСС, ни у госбезопасности по нему ничего нет. Он или слишком хитрый, или мелочь пузатая… Подработали его чуток. Скорее всего, все же хитрый. Похоже, золота через него немало проходит. И оперативных подходов никаких.
– Ничего, скоро будут, – усмехнулся Васин.
– Уверен? – покосился на него Панарин.
– Ты бы нашего агента видел. Этот черта псалмы убедит петь, и тот ему еще благодарен будет.
– Кстати, он уже тут? – спросил Панарин.
– Еще вчера прибыл. Через час встреча старых друзей у Центрального рынка на Трубной.
– Так тут рукой подать, – сказал Панарин. – Тебя проводить?
– Не помешает, – кивнул Васин.
Конечно, светить агента, даже перед другими операми, нехорошо. Но агент и так засветится. Во всяком случае, между своими. А детали не мешало бы продумать всем скопом.
– Лады, – азартно воскликнул Панарин, весь в предвкушении скорого развлечения.
– Ну, тогда начинаем мероприятия, – заключил майор. – У нас все готово. Команда к бою?
– К бою, – кивнул Васин…
Глава 19
– Иду, иду, – на лестничную площадку проник приглушенный двустворчатой солидной дубовой дверью раздраженный голос.
Повод для неудовольствия у хозяина квартиры имелся. Стоило ему всего лишь проигнорировать настойчивый звонок, как незваный гость принялся методично барабанить ногой по только что выкрашенной и отремонтированной двери, да еще с наглым криком: