Билет в никуда
Шрифт:
Перед ступеньками казино, освещенными фонарями широкого козырька, стояло несколько машин чудовищной стоимости. Одна из них был двухместный черный низкий «порш», а марки остальных различить было трудно.
Войдя вовнутрь, они встали, должно быть, в самую шикарную очередь на свете. По числу бриллиантов, золота и кредитных карточек эта, в общем-то, ничем не отличающаяся от обычной совковой очереди в овощном магазине, могла по богатству соперничать со многими европейскими банками. Некоторым диссонансом смотрелись в ней несколько американцев в мятых коттоновых пиджаках с молодыми дамами в брюках.
Когда приятельницы вошли в зал, размерами напоминающий небольшой оперный театр, Галина, задрав голову и любуясь огромными картинами из жизни знати восемнадцатого века, на которых дамы заигрывали с молодыми людьми, прошептала:
– Теперь я знаю, что такое дворец дьявола. В Баден-Бадене не менее роскошно, но слишком по-домашнему уютно. Там наверняка живут черти. А здесь – дьявол!
И уставилась на человека в черном смокинге, сидящего в деревянном кресле, возвышающемся над столом с рулеткой. Он сидел в расслабленной позе, абсолютно не реагируя на восхищенный взгляд Галины, однако его глаза цепко всматривались в играющих, контролировали ставки и замечали каждое движение рук двух крупье по обеим сторонам стола.
Одного взгляда на этого человека достаточно было, чтобы понять – у казино выиграть невозможно. Но сама атмосфера зала, таинственно-торжественные лица служителей храма дьявола, завораживающий бег шарика становились безумно притягательными, и в душе каждого пришедшего сюда загоралась вера в свой единственный случай. Даже самые неазартные люди, поставив один раз на игру, чувствовали некое волнение, будоражащее кровь. Галина принадлежала к самой распространенной публике. Готова была играть и верить в выигрыш.
Инесса тем временем внимательно изучала электронное табло, показывающее результаты последних двенадцати игр.
– Пока они играют в свою игру, – сказала она, капризно скривив губки, – пойдем в бар выпьем шампанского.
Бар поражал сочетанием массивного красного дерева и изящного хрусталя. Народу у стойки и за столиками было немного. Одинокие проститутки тусклыми взглядами рассматривали украшения на женщинах и изредка косились в сторону игровых столов.
Инесса заказала два бокала «Дом Периньон» и выложила перед Галиной три десятка голубых жетонов стоимостью по 50 франков каждый.
– Играй сегодня без меня. Лучше всего ставь один к двум. Во всяком случае, много не проиграешь. Только не рискуй на числа. Я ведь тебя уже знаю. Ставь хотя бы между. А то через двадцать минут придется снова идти менять. Мне всегда жалко твои деньги.
– Сначала попробую на цвет. А ты уже уходишь? – Галина разрывалась между желанием побыть с подругой и тягой к магическому бегу шарика.
– Ты не заметила в зале такого толстенького господина? Он прохаживался возле дальнего стола.
– Нет.
– Сейчас покажу. Что-то Манукалов в последнее время пасет меня со страшной силой. Этого я уже однажды видела в Париже. Видать, у них людей не хватает.
– Может, совпадение? – не поверила Галина.
Инесса допила шампанское, расплатилась жетонами и встала с табурета. Подошла к широко раскрытым дверям, постояла и вернулась к стойке. Никаких сомнений быть не могло. Он специально занял место
– У меня на них чутье. Сказывается опыт. Иди, попробуй заговорить с этим господином, а я незаметно выйду. Он сейчас сидит под венецианским зеркалом.
Галина без возражений отправилась в зал и, проходя мимо указанного мужчины, очень естественно подвернула ногу и непроизвольно выматерилась.
В его глазах мелькнуло сочувствие. Он встал и поддержал ее за руку.
– Вы не вывихнули ногу, мадам? – участливо спросил по-французски.
Галина ответила по-немецки, и он быстро повторил вопрос на ее языке, добавив:
– Мадам – немка?
– Да. Меня зовут фрау Галина Вагнер, – представилась она, опираясь на его руку. – А вы здесь кого-то высматриваете?
По тому, как напряглась поддерживающая ее рука, она поняла, что попала в точку. В ответ незнакомец улыбнулся:
– Никого. Разве что красивых женщин.
– О, да вы – ловелас?
– Нет, нет… – воспротивился он и представился: – Я Доменик Порте, к вашим услугам.
– О, тогда проводите меня к столу и подскажите, на что лучше поставить.
Без всякого беспокойства Доменик с мягкой улыбкой выполнил ее просьбу. А Инесса, воспользовавшись тем, что он перестал контролировать вход, выскользнула из зала, уже заполнившегося возбужденно-сосредоточенными людьми. Она была уверена, что теперь-то этот соглядатай не выскользнет из рук Галины. Дело закончится тем, что та его потащит ужинать в «Голубой поезд», невероятно дорогой ресторан, вытянувшийся вдоль игрового зала. Вот уж стукач попотеет, стыдясь признаться, что у него и в помине нет таких денег. Это предположение заставило Инессу злорадно улыбнуться. Она вышла из казино. Моросивший дождь грозил перейти в ливень. Поэтому пришлось укрыться в кафе де Пари, где, усевшись за маленький круглый столик среди пышных искусственных деревьев, Инесса попросила официанта принести кофе, коньяк и вызвать такси для поездки в аэропорт.
Только человек с такими железными нервами, какими обладал Вилли Шлоссер, мог, не останавливаясь, промчаться от Бонна до Лиона за восемь часов. Одна остановка все-таки была, вернее, заминка. Рано утром, когда Вениамин усиленно сопел во сне, а Курганов слушал новости, адвокат, обращаясь к нему, возбужденно прикрикнул:
– Прячь «парабеллум», проезжаем границу!
Курганов встряхнул головой и задергался в кресле, так как не мог сообразить, куда лучше спрятать пистолет. Чем быстрее приближались железные ворота, перекинутые через автобан, с будками на каждой полосе, тем судорожнее становились действия Курганова. Шлоссер притормозил возле французского полицейского и поприветствовал того.
У Курганова душа ушла в пятки. Он понял, что пришел конец их путешествию. С таким арсеналом рассчитывать было не на что. Даже когда Вилли проехал беспрепятственно ворота, Александр с грустью смотрел на стоянку, куда они, без сомнения, направлялись. И только тогда, когда Шлоссер прибавил газ и «ауди» привычно заняла левую скоростную полосу автобана, Курганов растерянно посмотрел на адвоката:
– Неужто пронесло? – еле выговорил он.
В ответ Шлоссер расхохотался. И смеялся так громко, что проснулся Вениамин.