Билл — герой Галактики на планете Бутылочных мозгов [на планете закупоренных мозгов]
Шрифт:
— Я здесь только три дня, сэр, — ответил Билл, сделав большой глоток из стакана, чтобы залить свои подозрения относительно этой офицерской любезности. Глубоко внутри он осознавал, что все это неестественно. Но ещё глубже в душе он хотел насладиться хорошей выпивкой.
— И что ты всё это время здесь делал?
— Выращивал новую ступню, в основном, — ответил Билл. — И вот что я хотел спросить...
— Об этом позже, — сказал майор. — Тсурис — планета неподалёку отсюда. Иногда её ещё называют Таинственной Планетой.
— Ах да, я слышал о ней, — слабо произнёс Билл сквозь растущий
Майор пояснил, что военной базе на Шистере была поставлена задача очистить Тсурис, таинственную близлежащую планету. Точных сведений об этой планете нет. Сквозь тяжёлые слои облаков не было сделано ни одной приличной фотографии. В облаках были разрывы и планета похоже получала обилие солнечного света, но как только военные разведывательные корабли начинали маневрировать, чтобы произвести фотографирование открывшегося участка, он всегда затягивался, прежде чем они успевали приблизиться.
— Странно, — произнёс Билл. — Похоже, что кто-то управляет ими, а?
— Совершенно верно. Выпей ещё, — ответил майор. — Как ты верно заметил, с Тсуриса исходят радиосообщения, но все они — полная бессмыслица. Но что хуже всего, корабли, пролетающие поблизости от Тсуриса, исчезают, чтобы появиться снова в миллионах миль от того места, и нет никаких объяснений, как они делают это.
— Похоже это то место, которого следует избегать, — сказал Билл с пьяной искренностью, одновременно кивая и делая глоток. И не сказать, чтобы у него это здорово получалось.
— Ах, если б мы только могли, — ответил майор. — Но мы не можем, конечно же. Мы — военные. Мы идём туда, куда нам нравится.
— Верно, верно! — закричали другие офицеры, запальчиво вскидывая руки с бокалами.
— И в любом случае, — продолжал майор, — если что-то на Тсурисе может отбрасывать корабли на миллионы миль в сторону от их курса, это та сила, которая может быть крайне важна для нас. Нам нужно знать, как это работает, на случай если тсурианцы или кто там живёт намереваются использовать её против нас.
— А если так, — вступил в разговор седой полковник, — нам необходимо вышвырнуть этих тсурианцев прежде, чем они получат шанс проделать то же с нами.
— Быть может будет безопаснее, — сказал капитан спецназа, — вышвырнуть их даже если они не имеют дурных намерений.
— Верно, верно! — проскандировали другие офицеры.
Они все посмотрели на Билла, ожидая, чтобы он сказал что-нибудь. Билл попытался принять интеллигентный вид, хотя уже весьма смутно ощущал происходящее.
— А вы не пытались высадить на планету разведывательный корабль? Таким образом вы могли бы разузнать что к чему.
Майор скрыл своё отвращение за фальшивой улыбкой.
— Много раз, дорогой мой десантник, — ответил он. Как ты должен очень хорошо себе представлять, они никогда не возвращались, никогда не давали о себе знать.
— Это плохо, — пьяно пролепетал Билл. Затем им овладели кровожадные амбиции. — Почему бы просто не отойти и не послать ядерные торпеды? Взорвать их! Уничтожить их!
— Мы и сами об этом думали, — сказал майор. — Но это против правил войны, как брешут левые коммунистические газетёнки,
— Хорошо... — Билл немного подумал. — А почему бы не объявить им войну?
Офицеры с одобрением закивали головами.
— У тебя верные инстинкты, десантник. Но не раньше выборов. Затем мы сможем разбомбить их к чёртовой матери. Но до тех пор нам необходимо сохранять некую иллюзию законности. Проблема в том, что мы не можем найти на Тсурисе никого, с кем можно разговаривать. На самом деле мы даже не уверены, что там вообще кто-то есть.
— Отсюда очевиден ответ, — сказал полковник. — Уверен, ты и сам об этом думал. Если мы сможем высадить разведывательный корабль на поверхность планеты, с кем-либо на борту, несущим послание от Адмирала, как минимум мы сможем вызвать тсурианцев на разговор. Затем мы выставим требования, которые они отвергнут. И мы получим шанс сослаться на «непоправимое оскорбление, смываемое только кровью», как на причину войны.
— Если, конечно, тсурианцы не успеют достаточно быстро извиниться, чтобы предотвратить вторжение, — сказал полковник.
— В современной войне все решает скорость, — заметил майор. — Что ты думаешь об этом, Билл?
— По мне — хороший план, — ответил Билл. — А теперь, если вы направите меня в Медицинский сектор...
— Сейчас не время для этого, десантник, — сказал майор. — Мы хотим поздравить тебя, а затем рассказать, как управлять разведывательным кораблём.
— Минутку, — сказал Билл. — Что вы собираетесь со мной сделать?
— Дорогой мой десантник, — ответил майор, — пройдя через эту дверь, вы добровольно согласились на то, чтобы отправиться на Тсурис на разведывательном корабле.
— Но я не знал! Компьютер сказал мне прийти сюда!
— Всё верно. Компьютер выбрал тебя добровольцем.
— Он мог это сделать?
Майор почесал затылок.
— Не знаю. Почему бы тебе не спросить его?
Он зловеще рассмеялся, когда Билл, шатаясь, попытался встать на ноги и почувствовал, как вокруг его лодыжек защёлкнулись автоматические кандалы.
Лизоблюд выглядел ужасно. На протяжении множества последних дней все сослуживцы избивали его, потому что он был слишком дружелюбен и внимателен к другим, а это не было свойственно десантникам. Первый урок, который получал настоящий десантник, это то, что вся жизнь — сплошная цепь Борьбы-с-Приятелями. Военные психиатры поставили ему диагноз синдрома прикосновения Шмида, зеркальной противоположности прикосновения Мида, когда всё, к чему ты прикасаешься, превращается в золото. Но один из коллег психиатров, майор-доктор Шмелленфусс, был не согласен. Он говорил, что Лизоблюд — классический случай рассеянного психоза, отягощённого тенденцией к самоуничтожению. А всё, что знал Лизоблюд — что все самое худшее жизнь готовит для него. А всё, что он хотел — это всего лишь делать людей счастливыми.