Билли-талисман
Шрифт:
— Прошу прощения, доктор Джеймсон, — ответил Эллиот, — но вы забыли, что я профессионал в своей области, а эти данные удивительны, — для убедительности он коснулся таблиц. — И я имею дело со взрослыми, обладающими собственной волей. Бина не обязана прислушиваться ко мне. Она не пленница.
Намек Кэйт не понравился: ее дети не были пленниками, но, возможно, она была несколько несправедлива к Эллиоту. Может быть, он всего лишь хочет помочь, даже если ценой эксперимента будет разбитое сердце.
— Ты только посмотри, Кэйт, — уговаривал Эллиот.
Кэйт взяла первую таблицу. Она начисто не представляла,
— Кэйт, это не может принести вред. Наконец, это хоть какое-то развлечение для Бины, и это именно то, в чем она именно сейчас нуждается. Она не может сидеть в отцовском офисе и дожидаться, пока что-нибудь изменится.
Кэйт вспомнила о трех-четырех длинных сообщениях от Бины, которые она каждый вечер находила в автоответчике при возвращении с работы.
— О’кей, — согласилась она, — только я хочу, чтобы ты играл на уменьшение проблемы, а не на развитие. Для тебя это «занимательная математика», но на кону жизнь Бины. Даже если в этой безумной абракадабре что-то есть, смутьян вроде Билли Нолана вряд ли заинтересуется такой заурядной девушкой, как Бина Горовиц. Так не разжигай в ней надежду.
Эллиот истово закивал:
— Никаких разжиганий.
Брайс возвратился с кухни с двумя бутылками белого вина. Он поставил одну и откупорил другую.
— Выпей до дна, — сказал он, наливая бокал и протягивая его Кэйт.
В это время позвонили в дверь.
— Я открою, — пропел Брайс, бросаясь к двери. — Здравствуйте, леди! — поприветствовал он компанию.
То были «бушвикские шавки» во всем своем великолепии. Барби вошла первой, в ярко-розовом тугом топе и кожаном пиджаке поверх него. За ней следовала нервничающая, но обнадеженная Бина. Потом Бев со своим животом и Банни с загаром, свидетельствовавшим, что она только что вернулась из медового месяца.
— Привет. А вы Банни — невеста, — сказал Брайс. — Меня зовут Брайс, а того горячего парня — Эллиот.
Девушки захихикали, и только Банни покраснела. Кэйт заметила, что она чувствует себя неловко. Банни выросла в строгой католической семье, где, по убеждению Кэйт, гомосексуальность была синонимом греха, извращения и надругательства над маленькими мальчиками. Брайс, ощутив ее колебания, но не вникая в такие тонкости, обхватил ее за плечи.
— У нас не было возможности поговорить на вашей свадьбе. Она была великолепна. Абсолютно великолепна!
Он не мог сказать ничего более подходящего.
— Вы еще не смотрели видео! — воскликнула Банни, внезапно сдаваясь без боя.
Кэйт покоробило. Последствия просмотра этого видео могли быть хуже самой свадьбы, но Брайс выказал недюжинный энтузиазм.
— О, вы обязаныпоказать его. И что было за платье!
— Шестой размер, — гордо заявила Банни. — «Присцилла оф Бостон».
—
— Она счастливая, — пояснила ему Барби. — Это был специальный заказ, но невеста была беременна и скрывала это. Когда платье было готово, ну, вы можете себе представить.
— Я получила его по себестоимости, — сообщила Банни Брайсу.
Похоже, внимание к ней ее расслабило. Вскоре все стояли возле буфета, наполняя тарелки и пробуя вино, за исключением Бев. Кэйт исподтишка наблюдала за ними. Живот Бев, казалось, увеличился вдвое после свадьбы. Кэйт старалась не смотреть на него, но не смогла избежать приступа зависти, ощущая свой собственный плоский животик.
Эллиот тоже заметил перемены с Бев.
— О! — сказал он ей. — Не собираетесь ли вы приступить к делу прямо здесь, или у вас близнецы?
— Я знаю, он уже огромный, а мне еще долго дохаживать, — Бев смотрела вниз на свой живот и пожимала плечами.
— Помнишь, как после школы ты сидела на диете все лето и к сентябрю дошла до четвертого размера? — спросила Банни. Она в компании была летописцем веса и помнила, когда и сколько каждая из них весила, начиная со времени их знакомства.
— Я стараюсь не есть слишком много, — объясняла Бев Эллиоту. — Думаю, я прибавила около сорока фунтов. — Несмотря на это признание, она загрузила тарелку сливочным сыром, маковым и кунжутовым пирожными и, в качестве последнего штриха, добавила немного сельди в сливочном соусе. — Я буду в трансе, если не рожу крупного ребенка, — сказала она и рассмеялась.
— Вы хотите мальчика или девочку? — поинтересовался Брайс.
— Не важно, — ответила Бев, вперевалку направляясь к дивану вместе с Биной и Банни. — Джонни говорит, лишь бы ребенок был здоровым.
— Он будет вполне доволен, когда увидит твою задницу после того, как родится ребенок, — брякнула Барби и заржала.
Кэйт всегда поражало, что женщины могут так запросто жестоко шутить. Она наблюдала, как они уселись и принялись озираться вокруг, словно оказались в гнездилище невообразимого порока. Это было нешуточное приключение для четырех девушек из Бушвика — наконец-то увидеть квартиру гомосексуальной пары, даже у Бины не было возможности осмотреться во время ее прошлого визита сюда. Кэйт могла только догадываться, что они предполагали здесь увидеть. Но она не собиралась упоминать о том, что Тони — дядя Банни — и младший брат Барби, скорее всего, были гомосексуалистами, хотя и не признавались в этом открыто. Теперь они могли воочию убедиться, что в доме Эллиота не было ничего пугающего или экзотического и благодаря Брайсу здесь все было стильно и со вкусом (хотя куклы в шапочках чуть выбивались из общего тона). Все это заставило Кэйт улыбнуться. Она знала, как пугал жителей Бушвика хороший вкус.
Они сидели словно разноцветные птицы с широкими ртами на насестах. «Туканы», — подумала Кэйт. Несмотря на их провинциальность (и долю нездорового любопытства), все же было трогательно сознавать, что все девушки собрались ради Бины. Кэйт любила их за это.
Барби, конечно же, была наглее других. Она оценивающе рассматривала все вокруг.
— Сколько стоит в Манхэттэне жилье вроде этого? — осведомилась она.
— Почти даром, — охотно ответил Брайс. — Плата стабильная. Всего восемнадцать в месяц.