Бильярд
Шрифт:
В 1918 году, во время показательных выступлений в Сан-Франциско, Хоппе сделал серию из 25 очков. Этот рекорд никто не мог побить в течение десятилетий.
Собственно, чудом бильярда был и противник Хоппе – Уэлкер Кохран. Его отец был владельцем бильярдного зала, и Уэлкер начал играть на большом бильярде с десяти лет.его обучал отец, сам хороший игрок, и через два года стало понятно, что Кохран обладает талантом поистине исключительным.
Впервые он принял участие в любительском турнире по зонному карамболю в 1912 го-ду в Чикаго. Его выступление произвело настоящий фурор. Газета писала: «Юноша побеждает снова… Тринадцатилетнее чудо Уэлкер Кохран
С тех пор мастерство Кохрана росло стремительно. В четырнадцать лет в одном из матчей он набрал 40 очков; наибольшая серия – 165 очков, две серии за два подхода – 250 очков.
В 1921 году Хоппе потерял свою корону, но виновником этого явился отнюдь не Кохран, а Джейк Шефер. Прошло два года, и на первенстве мира Кохран нанес сокрушительное поражение и Хоппе, и Шеферу. Казалось, мастерство Кохрана достигло своего пика.
Новый лидер выиграл первенство мира в 1933 году, а затем закрепил успех новыми победами – в 1935 и в 1936 годах. Первенства 1940, 1941 и 1942 годов окончились для Кохрана неудачно. Он явно был не на высоте, и первенство снова перешло к Хоппе.
Кохран принес извинения своим болельщикам и обещал не разочаровывать их ожиданий. Свое слово он сдержал во время трансконтинентального матча с Хоппе. В 1944 году Кохран вновь был первым, в то время как Хоппе занял третье место. После этого успеха Кохран стал появляться на публике очень редко. Хоппе умер в 1959 году, а Кохран – через год после него.
Если подвести итоги Кохрана, то они выглядят впечатляюще: наибольшая серия в 25 очков в трехбортном карамболе, 638 очков в зонном карамболе.
Рекламисты всегда больше любили Хоппе, однако время от времени внимание уделялось и Кохрану. К примеру, одна из реклам изображает Кохрана, в одной руке которого зажат кий, а в другой – сигарета. Чуть ниже изображения чемпиона красовалась надпись: «Сигареты „Camel“ доставляют мне истинное удовольствие. Во время напряженного матча на первенство мира „Camel“ никогда не позволяет мне испытывать нервозность или неуверенность. Поговорка „Я пройду милю в поисках верблюда“ хорошо выражает и мои чувства!»
Внешне Кохран запомнился своим болельщикам подтянутым, всегда жизнерадостным, хотя и оставлял впечатление некоторой скованности. Однако он совершенно преображался в кругу семьи: был озорным, насмешливым, по-мальчишески великодушным.
Подобное несоответствие легко объяснить, если принять во внимание особенности обучения Кохрана. С самого детства его учитель Перкинс внушал мальчику мысль о том, что самоконтроль наиболее важен для того, кто желает стать чемпионом.
Он говорил: «Ты понимаешь, мой мальчик, что необходимо полностью контролировать не только три шара, но и свои нервы. Те два парня – Хоппе и Шефер – словно два куска льда. Ты исполняешь удары не хуже их, однако ты никогда не станешь чемпионом, если не превратишься в глыбу льда».
Одной из бильярдных звезд был в свое время Джей Боузмен.
Джей Боузмен начал играть в бильярд, как и большинство выдающихся игроков, с детства.
В пятнадцатилетнем возрасте ему удалось сделать серию в 17 очков на трехбортном карамболе.
В восемнадцать лет, в 1924 году, он победил чемпиона зонного карамболя Джейка Шефера. Последний был так угнетен происходящим, что постоянно задавал себе вопрос: «Зачем мне играть в трехбортный карамболь, если я не могу обыграть ребенка?» Шок был действительно настолько силен, что Шефер в течение восьми лет не подходил к тому месту, где шла игра в трехбортный карамболь.
В то же время Боузмен, казалось, был просто рожден для трехбортного карамболя. Он трезво оценивал игру своего противника, говоря: «Он слабо разбирался в отыгрышах… Я редко прибегал к намеренным отыгрышам, зато я играл по отыгрышу, контролируя шары. Выбор удара и контроль – вот главное в этой игре».
Когда в 1933 году Боузмен встретился с Кохраном, последний победил с совершенно незначительным перевесом. Боузмен вспоминал об этом матче: «Я не помню точный счет. Я помню только, что это была более или менее равная игра. С каждым разом он играл все лучше и лучше, а когда встреча подошла к концу, он знал почти все мои приемы. Мы вместе возвратились на Восток и приняли участие в первенстве мира. До этого только Оджи Кикхефер набирал на соревнованиях в среднем по 1 000 очков. Кохран выиграл первенство, а я финишировал вторым, и мы оба превзошли этот показатель. Мы произвели сенсацию».
Всю жизнь Боузмен стремился быть первым, но всегда занимал второе место, словно над ним тяготел какой-то рок; вечно второй, всеми признанный игрок, который так никогда и не стал чемпионом мира.
Сам Боузмен признавался: «Мне страшно не везло. Пару раз мой кий расплющивался под самый конец турнира, и я вынужден был играть тем, к которому я не привык. Однажды в разгар соревнований у меня случилось пищевое отравление. В 1935 году мой шар выскочил за борт при выполнении решающего удара. На одном турнире я проиграл партию с разрывом в два очка и две – с разрывом в одно очко. В другой раз я сильным накатом удвоил борт и замкнул карамболь в партии с Хоппе, а судья его не засчитал. В 1953 году, если бы Зеке Наварра не провалил простой карамболь вокруг стола, он победил бы Килгора, и тот разделил бы со мной первое и второе места.
Помню партию, когда судья остановил игру и объявил, что «мистер Боузмен набрал сорок одно очко в восьми подходах». После этого я не смог набрать ни одного.
Самое удивительное случилось на первенстве 1936 года. Возле турнирных столов располагались большие окна, и холодный сквозняк дул на бильярдные шары из слоновой кости. Мне предстояло выполнить простой удар вокруг стола. Я ударил, как полагается, однако после отражения от третьего борта биток раскололся надвое! Ей-богу!
Согласно правилам, если бы хоть одна из половин замкнула карамболь, то очко было бы засчитано, но этого не случилось. Ни одна из половин не задела второго шара, и я в конечном счете проиграл».