Биография Дональда Трампа
Шрифт:
Расположенный на знаменитой Дерибасовской улице Одессы, рядом с Пассажем, элегантным барочным рынком, примыкающим к Городскому саду, магазин был настолько популярен, а семья, по словам жены Семёна Людмилы, настолько преуспела, что они могли позволить себе автомобиль с личным водителем,29 что было необычайной роскошью в нищем Советском Союзе.
При социализме, конечно, предприятия не могли находиться в частной собственности, но управление продовольственным магазином, тем не менее, обеспечивало Кислина весьма респектабельным положением. Из-за хронической нехватки продовольствия по всему Советскому
В этом контексте, как сказал мне Швец, невозможно успешно ориентироваться на таких коррумпированных участках, не будучи связанным с властью – а в конечном итоге это означало работу с КГБ.
– Для еврея открыть магазин свежих продуктов тогда было всё равно что пройти по минному полю, – сказал Швец. – Это было время, когда КГБ буквально охотился за людьми в поисках информации. И директор крупной бакалейной лавки в Одессе неизбежно вербовался.” 31 В этом контексте, как сказал мне Швец, невозможно успешно ориентироваться на таких коррумпированных участках, не будучи связанным с властью – а в конечном итоге это означало работу с КГБ.
– Для еврея открыть магазин свежих продуктов тогда было всё равно что пройти по минному полю, – сказал Швец. – Это было время, когда КГБ буквально охотился за людьми в поисках информации. И директор крупной бакалейной лавки в Одессе неизбежно вербовался.”
Когда я впервые встретил Швеца в октябре 2019 года в стейк-хаусе в Тайсонс-Корнер, штат Вирджиния, примерно в десяти милях от Вашингтона, округ Колумбия, он был одет в спортивную куртку и джинсы, без галстука и выглядел моложе своих шестидесяти семи лет. В середине восьмидесятых Швец приехал в США в качестве вашингтонского корреспондента советского информационного агентства ТАСС. Но эта работа была всего лишь прикрытием. Настоящей карьерой Швеца была работа в контрразведке КГБ – должность, которая давала ему доступ к особо секретным материалам. Он приехал с единственной целью – вербовать американских информаторов.
Пребывание Швеца в Вашингтоне в середине восьмидесятых совпало с периодом, в течение которого КГБ начал всё более пристально следить за Дональдом Трампом через Нью-Йоркскую резидентуру. На данный момент Швец имеет многолетний практический опыт работы в КГБ с протоколами вербовки новых шпионов, личные знакомства с высшим руководством КГБ и понимание методов применения дезинформации, компрометирующих материалов и различных других уловок, используемых российской разведкой, чтобы сбить со следа западных наблюдателей. Благодаря своему опыту он смог уверенно заявить, что Дональд Трамп был взращен в качестве актива для работы на КГБ.
По словам Швца, Кислин был завербован накануне своей эмиграции из Советского Союза в 1972 году Одесским оперативным управлением КГБ, которое имело специальный “еврейский отдел” для наблюдения за подобными ему потенциальными диссидентами.
– Я разговаривал с двузвёздочным генералом, который работал там в то время, – рассказал мне Швец, – и он говорил, что многие евреи, которые эмигрировали, подписывали документы, в которых говорилось, что они будут сотрудничать с КГБ. Это был почти ультиматум. Если
В письме ко мне Кислин отрицал, что у него были какие-либо подобные отношения.
“Моя семья и я эмигрировали-таки как еврейские беженцы, – писал он. – Не было никакого соглашения ни с какими связанными с СССР субъектами.”
Но Швец был не одинок в своих утверждениях, что Союз отнюдь не безвозмездно позволял советским евреям иммигрировать в Израиль или Штаты. Стратегия была блестяще разработана, паразитируя на знаменитой поправке, пролоббированной сенатором Генри “Совком” Джексоном (Henry Martin "Scoop" Jackson) и членом Палаты представителей Чарльзом А. Вэником (Charles Vanik), обеспокоенными бедственным положением советских евреев, которым не разрешалось покидать страну.
В двух словах, поправка Джексона–Вэника к Закону о торговле 1974 года позволяла Советскому Союзу иметь нормальные торговые отношения с Соединенными Штатами, только в том случае, если еврейским беженцам разрешалось эмигрировать. И это оказалось именно тем, чего хотели Советы [воизбежание тавтологий буду именовать советских граждан "Советами" с прописной буквы.]. Генерал Олег Калугин рассказал, как тогдашний глава КГБ Юрий Андропов, впоследствии возглавлявший СССР в качестве генерального секретаря ЦК КПСС, обратился к нему за комментариями по поводу поправки Джексона–Вэника.
– Меня вызвали в кабинет Андропова и спросили, есть ли какие идеи по этому поводу, – вспоминал Калугин.32
В то время как многие рассматривали поправку как шаг, направленный на то, чтобы заставить СССР признать права человека и гражданина, однако Калугин увидел в ней большую возможность и для КГБ.
– Во-первых, я сказал, что мы должны сами выбирать евреев, которым будет разрешено иммигрировать.
Да, это ослабило бы растущую напряженность и помогло бы заткнуть "Голос Америки" и программы Би-би-си, обвиняющие Россию в антисемитизме, но также и позволило бы включить троянского коня в то, что казалось новой благожелательной советской эмиграционной политикой.
– Мы сказали [эмигрантам], что вы можете лететь, но в обмен дадите нам информацию. И те пообещали нам свои услуги, – подтвердил Калугин.33
Для многих эмигрантов это было предложение, от которого трудно было отказаться, ведь КГБ имел рычаги влияния – семьи, родственники или знакомые покидающих страну всегда оставались для властей на расстоянии вытянутой руки. А в Соединенных Штатах операция была изолирована от критики, потому что любой, кто пытался обсуждать опасность приглашения такого количества советских евреев, рисковал быть заклеймлённым антисемитом.
Позже, возможно, через несколько лет, КГБ, по словам Калугина, пошлёт офицера для беседы с эмигрантами.
– Он скажет им: "Привет. С наилучшими пожеланиями от… " – и назовёт какое-нибудь имя, а затем несколько ключевых слов, из которых следовало, что эмигрант поймёт, с кем имеет дело.
– И какова была их задача после этого?
– Проникнуть во все сферы управления. Правительство, прежде всего, и бизнес, особенно высокие технологии, – ответил мне Калугин. – Это всегда было первостепенной целью России.