Биография нечисти 2
Шрифт:
– Связной? Бульдог? Эти имена знакомы?
– Какой Бульдог? Какой Связной! Я же сказал не знаю! У меня маленькое дело, едва концы с концами свожу. Зарабатываю только на хлеб... даю работу беднягам, у которых и на жратву денег нет...
Воробьёв стянул с плеча автомат, посмотрел на стоявшие у стены картонные коробки. Заботливо выставленные на деревянные поддоны, три ровненьких ряда, коробка к коробке.
Вскинул автомат и нажал на спуск. Щедрая очередь мигом разнесла верхний ряд. Брызгами полетело стеклянное крошево и ошмётки картона, полилась на грязный бетон коровника дорогостоящая жидкость. Запах спирта, хмельного
От злости и отчаяния Хорёк прикусил губу, от чего ещё больше стал походить на грызуна. Ему стоило большого труда не впасть в истерику, но видимо он отлично понимал, чем это может для него закончиться. Его прихвостни тоже стояли смирно, и просто хлопали глазами, наблюдая за тем как достояние босса впитывается в землю.
– Ну так что с Гнусом?
– снова задал вопрос Макс.
– Не слышал! Не знаю!
– едва сдерживая злость, проговорил Хорёк.
– С чего ты решил, что я должен знать...
– Не правильный ответ!
– рявкнул Макс.
Он тут же направил ствол автомата на второй ряд коробок и вдавил спусковой крючок.
Пули изрешетили картон и вдребезги разнесли очередную партию горячительного.
– Ну всё, всё!
– истошно закричал Хорёк.
– Расскажу я вам про этого Гнуса. Только не стреляйте!
Хорёк протяжно застонал, и поглядывая на безнадёжно испорченный товар, покачал головой.
– Чёртовы ублюдки! Вы лишили меня полугодового дохода. Представляете сколько стоит это бухло?
– Если будешь темнить лишишься большего, - ответил Досев.
– Выкладывай всё начистоту, тогда оставим тебя в покое.
– Я всё понял! Не надо стрельбы!
– мародёр посмотрел на телохранителей и кивком приказал отойти в сторонку.
– Странно, снова слышать про Связного! Одно время он таскался сюда как на работу. Всё про Сумеречников пытал. Он платил за информацию неплохие деньги. А я не будь дураком скармливал ему достоверную инфу вперемежку с дезой, чтобы побольше наличности вытянуть. Потом я свёл его с этим самым Гнусом и наши пути дорожки разошлись. Какое-то время я про него ничего не слышал. Уж и не знаю, чем этот Связной занимался, знаю что работал в команде с каким-то Бульдогом. По слухам у них с Сумеречниками было какое-то серьёзное дело. Подробностей я не знаю, честно говоря и знать не хочу, потому что с этими ребятами, ну с сектантами, шутки плохи. А Гнус хоть и Сумеречник, но с головой пока ещё дружит. Даром, что снабжением занимается, на людях-то не сразу рассудок теряешь, то у меня что-нибудь купит, то у барыг в Обители. Последний раз был у меня два дня назад, тушёнкой и консервированной кукурузой затаривался. По логике вещей, следующая остановка у него должна быть в Обители. Там он собирался приобрести качественную экипировку, кое-какие медикаменты. Есть у него и своя перевалочная база на пути в Гнилой тупик, настоящая берлога на задворках. Тайники у него там на чёрный день, и он всегда туда заворачивает. Могу примерное место на карте указать.
– Не нужно!
– бросил Досев.
– С нами пойдёшь! Так надёжнее!
Глава 36
1
В глазах Хорька появился страх. Он всё ещё пытался бодриться, но очевидно слишком явно запахло жаренным. Он мгновенно сбросил маску человека, у которого всё схвачено и превратился в загнанного
– Э нет, ребята! Мы так не договаривались!
– затараторил он.
– Давайте карту, и я укажу, где его искать...
– Заткнись!
– вскидывая автомат, бросил Досев.
– Сказал отправишься с нами, значит с нами.
Хорёк беспомощно поднял руки и попятился к своим телохранителям. Но здоровяки только переминались с ноги на ногу, зыркали по сторонам и потели, в любую минуту готовые драпануть. И вдруг грянул одиночный выстрел. Стоявший от Хорька по правую руку, выронил дробовик и, громко стеная, схватился за пробитое пулей плечо.
– Пошевелился, - процедил Досев.
– Если кто-то не всё понял могу повторить.
Он кивнул Максу и тот бросился к Хорьку. Бесцеремонно схватил мародёра за шиворот и чуть ли не пиная погнал к выходу. Жалости к этому гаду он не испытывал да и с чего бы его жалеть, ведь пару недель назад он чуть не отправил его к праотцам.
– Давай, шевелись!
– рявкнул он, угощая мародёра затрещиной.
– Хреновый из тебя проводник.
– А ты злопамятный, - выскакивая из ворот коровника, бросил Хорёк.
– Вон сколько добра попортил. Небось рассчитались, а?!
– Не рассчитались, я в том болоте чуть не сдох! Так что ты мне всё ещё должен!
– Надо было тебе сухожилия на ногах перерезать, - зашипел мародёр.
– Или сразу прикончить. Ещё у Буханки.
Воробьёв с силой пнул Хорька ногой, и тот чуть не опрокинулся на землю.
– Не торопитесь вы так, - крикнул вдогонку Досев.
– Погоди Журналист! Куда так побежал?
Командир подошёл ближе, отодвинул Макса в сторону и посмотрел на Хорька.
– Ох и разговорчивый ты больно!
– сказал он и с размаху врезал мародёру по лицу прикладом.
Хорёк только и успел охнуть. Удар оказался настолько сильным, что мигом вышиб из него дух.
– Готов!
– прокомментировал Байбак.
– Не меньше часа в отрубе будет!
– Возвращайся к ребятам!
– приказал командир.
– Зачистите там всё и спалите всё нахрен, чтобы и следа не осталось от этого коровника.
Макс удивлённо посмотрел на Досева. Уж чего-чего, а такого решения от этого человека он не ждал.
– Ну что смотришь? Помогай!
– кивнул он Максу.
– Не одному же мне урода этого тащить до машины.
2
На всё ушло минут десять. Несколько автоматных очередей, истошные вопли, снова очереди. Потом громыхнула граната и загудело разгорающееся пламя. Очевидно полыхнул запас бензина или дизельное топливо. Из всех щелей повалил чёрный дым, начали доноситься глухие хлопки лопавшихся от высокой температуры бутылок со спиртным.
Парни Досева торопливо вернулись к грузовику. У одного из них, блондина с серьгой в ухе, Макс заметил бутылку коньяка, которую тот быстренько спровадил в собственный рюкзак.
– Загружаемся!
– сказал Досев.
– К Обители придётся ехать окольными путями, чтобы не нарваться на бандитские засады. К вечеру бы добраться.
На лавках расселись в прежнем порядке. Хорька бросили на пол, и его голова лежала практически у самых ног Воробьёва. От такого соседства стало не по себе. Пусть враг, пусть мерзавец, но это было слишком унизительно для человеческой природы. Грязные ботинки и человеческое лицо. Не слишком ли разные величины?