Биография Шерлока Холмса
Шрифт:
Как заметил тогда в передовице редактор одной газеты, «для истинного объяснения этих фотографий с феями требуется разбираться не в оккультных науках, но в детях». (В старости и Элси, и Френсис признались, что это была просто шалость, которая постепенно набирала обороты по мере того, как все больше и больше легковерных людей убеждали себя в подлинности фотографий.)
Уотсон, как и большинство друзей Холмса, тактично помалкивал о феях из Коттингли. Холмс, который почти не виделся с Дойлом после их совместной поездки в Бирмингем в 1906 году, не последовал примеру друга. Прибегнув
Дойл оставил телеграмму без внимания. Кроме отголосков войны, другие мощные психологические факторы подливали масло в огонь его веры. Стоит вспомнить, что акварели Чарльза Олтемонта Дойла, выполненные в традициях викторианской «сказочной живописи», часто изображали людей в окружении существ из иного мира. На рисунке «Зачарованный пикник» дородный и несколько ошалелый джентльмен (возможно, это автопортрет) сидит на траве среди остатков пиршества, а эфирные созданьица играют его часовой цепочкой, парят в воздухе перед ним и лакомятся объедками. А теперь его сын, казалось, был готов поверить в подобные видения.
Глава пятнадцатая
Величайшая из тайн в заключение
К январю 1920 года, когда приближался его шестьдесят шестой день рождения, Холмс был донельзя измучен. Работа тайного агента, которую он выполнял перед войной, подорвала бы силы и куда более молодого человека.
В 1916 году его против воли втянули в расследование жизни и гомосексуальных пристрастий сэра Роджера Кейсмента, которого судили за государственную измену. По просьбе Майкрофта (старший брат настаивал, что это дело национальной важности) Холмс принял участие в расследовании, крайне ему неприятном и обернувшемся для него конфликтом с Дойлом, который был в числе взывавших о милосердии к Кейсменту. Это также содействовало его депрессии и упадку сил.
Приступы ревматизма, мучившие его до войны, возобновились с еще большей силой. Смерть Майкрофта во время страшной эпидемии инфлюэнцы, вспыхнувшей вслед за заключением перемирия в 1918 году, явилась тяжелейшим ударом. Хотя оба брата всю жизнь отличались сдержанностью, их связывали крепчайшие узы доверия и любви.
Тем не менее 1920 год стал свидетелем упорных усилий Холмса доказать непричастность Роберта Лайта к убийству Беллы Райт, чьи имена получили широкую известность в связи с так называемой тайной зеленого велосипеда.
Летом 1919 года Белла Райт, привлекательная молодая женщина двадцати одного года, работала на фабрике в Лестере, а жила у своих родителей в деревне Стоутон неподалеку от города. Во второй половине дня в субботу 6 июля Белла, заядлая велосипедистка, поехала отправить кое-какие письма и навестить дядю, жившего в соседней деревне.
Она приехала в коттедж дяди в начале вечера. За ней, видимо, кто-то следовал. Таинственный молодой человек на зеленом велосипеде фирмы БСА въехал за девушкой в деревню и бродил возле коттеджа ее дяди весь час, что она пробыла там.
Белла отнеслась к своему преследователю совершенно спокойно. Родным она сказала, что понятия не имеет, кто это, но что он ходил за ней по пятам еще
Час спустя труп Беллы был обнаружен на обочине проселка. Причиной смерти стал выстрел в голову.
С самого начала это сочли убийством. Как иначе могла Белла встретить свою смерть? Началась охота на молодого человека, который приставал к ней, но тот как будто сквозь землю провалился.
Холмс, больной и подавленный смертью Майкрофта, жил тогда в Суссексе и, вероятно, читал про это дело, но никаких причин присоединиться к полицейскому расследованию у него не было.
Проходили месяцы, и казалось маловероятным, что убийца будет найден. Затем в феврале 1929 года лодочник на канале вблизи Лестера выудил из воды зеленую велосипедную раму. Полиция сумела установить владельца велосипеда – школьного учителя и ветерана войны Рональда Лайта, который в предыдущее лето жил поблизости.
Задержанный полицией, Лайт мог только отрицать, что велосипед принадлежал ему, и твердил, что никогда не появлялся вблизи места убийства. Однако улики – серийный номер велосипеда и показания нескольких свидетелей, которые опознали в нем человека, следовавшего за Беллой, – почти наверное подводили его под петлю.
Вот тогда защитник Лайта сэр Эдвард Маршалл-Холл обратился за помощью к своему старому знакомому Шерлоку Холмсу. Преодолев апатию, в которой он пребывал большую часть предыдущих девяти месяцев, Холмс приехал в Лестершир и за несколько дней создал убедительную версию смерти Беллы.
Это было вовсе не убийство, но трагический несчастный случай. Роковую пулю послал не Рональд Лайт. Она вылетела из ружья какого-нибудь фермера, собравшегося пострелять ворон в поле возле проселка, по которому ехала Белла. Никто понятия не имел, что одна из пуль попала совсем не в птицу.
Вооруженный фактами, которыми Холмс успел снабдить его, Маршалл-Холл без труда сумел убедить присяжных в невиновности Лайта.
«Случай с зеленым велосипедом» явился еще одним триумфом дедуктивного метода Холмса, отточенного за сорок с лишним лет, но, как ни грустно, его последние годы были омрачены нездоровьем. Проекты, о которых он говорил много лет, оставались всего лишь несбыточными мечтами.
Холмс часто упоминал о намерении написать magnum opus – великий труд, который охватил бы опыт всей его жизни. «На склоне лет, – говорит он в рассказе „Убийство в Эбби-Грейндж“, – я собираюсь написать руководство, в котором сосредоточится все искусство раскрытия преступлений».
Нет никаких данных, что этот шедевр когда-либо увидел свет. В середине 1920-х даже держать ручку было ему почти не по силам, но Холмс, скрытный до самого конца, отказывался нанять секретаря.
Одним из немногих развлечений, какие 1920-е годы предоставляли Холмсу, пока его здоровье ухудшалось, а неспособность работать делалась все более очевидной, стало знакомство с кинофильмами, сюжеты которых – спасибо Дойлу – строились на основе ранних приключений сыщика.