Бирон
Шрифт:
«Не шляхтич и не курляндец пришел из Москвы без кафтана и чрез мой труд принят ко двору без чина, а год от году я, его любя, по его прошению производил и до сего градуса произвел, и, как видно, то он за мою великую милость делает мне тяжкие обиды и сколько мог здесь лживо меня вредил и поносил и чрез некакие слухи пришел в небытность мою в кредит», — так жаловался Петр Михайлович Бестужев-Рюмин, вытесненный Бироном с должности управляющего имениями курляндской герцогини и из ее постели.
Жалобы отвергнутого поклонника и трагическая судьба женщины, разделившей участь сосланного по воле новых правителей мужа, отчасти оправдывают пристрастность отзывов, но показывают, что родовитая московская знать поначалу именно так воспринимала очередного немецкого выходца — как «рожденного в низком состоянии». В бумагах министра Екатерины II Никиты Панина имелся даже забавный рассказ о том, как юный Бирон, сын «золотых дел мастера», долгое время работал канцеляристом у важных особ. Он даже стал большим специалистом по секретарской части, но приобрел вредную привычку — переписывая «старые договоры и документы, писанные большей частью на пергамене, он повадился
31
Веневитинов М. Бальзак о Бироне // РА. 1898. № 2. С. 289–290.
Род фаворита не жаловали не только русские вельможи, но и петербургские «немцы». Христофор Манштейн обвинял выскочку-герцога в присвоении «имени и герба французских герцогов» и сообщал, что «его дед по фамилии Бирен был первым конюхом герцога Якова III Курляндского», хотя признавал, что конюх владел собственным имением, а его дети имели офицерские чины.
Обстоятельное изучение истории рода немецкими генеалогами показало, что предки герцога были хоть и не слишком знатного, но вполне достойного происхождения и честно служили своим сюзеренам; в роде Биронов имели место брачные союзы с дворянскими семьями Курляндии еще до «случая» Эрнста Иоганна. Первый известный член рода, его прапрадед, управляющий герцогским имением Карл Бюрен, документально засвидетельствован в Курляндии в 1573 году. Он же первым из фамилии стал курлядским землевладельцем. [32] Однако сам Бирон о своем происхождении говорить не очень любил, а если приходилось, то приводил противоречивые свидетельства. Французский консул Виллардо в 1730 году сообщил своему начальству в Париж: новый обер-камергер то «намекал, что считает себя происходящим из той самой линии, что и наши герцоги де Бироны, <…> другим <…> отвечал как человек, который даже не подозревает, что на свете есть род с таким именем».
32
Русский биографический словарь. СПб., 1908. Т. 3 (Бетанкур — Бякстер). С. 47; Ланцманис И. Фрагменты жизненного пути Эрнста Иоганна Бирона в отражении исторических источников // Эрнст Иоганн Бирон. 1690–1990. Выставка в Рундальском дворце: Каталог. Б.м., 1992. С. 9.
Расхожее обвинение в похищении фаворитом имени и герба французских герцогов Биронов едва ли справедливо. Герб рода — хотя и не древний, к тому же дарованный королевской властью — польского происхождения; а о своем якобы французском родстве публично заявляли предки нашего героя еще в 1642 году. [33] Делали они это не случайно: курляндским помещикам их недворянские корни создавало проблемы. Фамилия начала в 1634 году борьбу за прием рода в курляндскую дворянскую корпорацию — «рыцарскую скамью». Однако, несмотря на дважды полученный от польского короля Владислава IV дворянский диплом, прошение было отвергнуто. Столетняя борьба фон Бюренов за вхождение в дворянство закончилась только в 1730 году с получением Эрнстом Иоганном Бироном графского титула. Однако преподнесенный ему диплом о принятии в «рыцарскую скамью» на самом деле был не победой — скорее, пощечиной выскочке: в вердикте курляндского ландтага подчеркивались роль и личные заслуги самого Эрнста Иоганна, однако ни слова не говорилось о принадлежности фон Бюренов к славным древним дворянским родам.
33
Ланцманис И. Там же. С. 9—10. На гербе Биронов «на белом поле на засохшем дереве сидит глядящий назад черный ворон, в клюве которого ветвь с тремя желудями. Над щитом голубая корона, из которой вырастают два желудя на черенках, посередине повторен ворон». Герб принадлежит к группе польских гербов SZPAK (Nieczula), указывая на возведение рода во дворянство в Польше, что подтверждалось дипломом короля Владислава IV (Там же. С. 9).
Изменение же звучания и написания фамилии с фон Бюрен (von B"uhren) на фон Бирон (von B"uron, von Biron), действительно, происходит по воле самого Эрнста Иоганна с 1712 года, что могло впоследствии дать повод для сплетен. Однако в те времена небогатый и незнатный курляндский дворянин едва ли мог претендовать на родство со знатнейшими европейскими фамилиями.
У Эрнста Иоганна имелась еще одна причина избегать уточнения собственного происхождения. В 60-е годы XVIII века, когда он вновь получил курляндский трон, дворянская оппозиция подняла больной вопрос о семейных корнях своего герцога. Роду Бюренов-Биронов припомнили недворянских предков, а самому Эрнсту Иоганну приписывали уже и вовсе неблагородную латышскую кровь, что было отмечено дотошными исследователями родового древа его матери. Скорее всего, настоящей матерью нашего героя была латышка, служанка в имении отца Бирона и нянька его детей. Видимо, это обстоятельство было известно соседям и в свое время
34
Там же. С. 9; Немцы России: Энциклопедия. М., 1999. Т. 1. С 198.
Его двоюродный дед, подполковник Карл, сложил голову в походе 1686 года в Венгрию. Другой двоюродный дед, Оттон Фридрих, служивший в польских войсках, отличался вспыльчивым характером; после дуэли, закончившейся смертью противника, он бежал в Пруссию, где дослужился до генерал-лейтенанта, но закончил свою бурную карьеру опять на польской службе в должности коменданта Могилева. Сын этого вояки, Карл Магнус Бирон, впоследствии перешел в русскую армию и умер в чине генерал-майора в 1739 году.
Брат Карла и Отгона Фридриха, еще один Карл, был дедом нашего героя. Его отец, тоже Карл фон Бюрен, в качестве шталмейстера сопровождал сына своего герцога, принца Александра, в упоминавшемся неудачном походе 1686 года. Когда принц умер от ран, Карл привез обратно его имущество и получил место лесничего и начальника егерей (Jagerhauptmann). Затем он вышел в отставку из польской армии то ли корнетом, то ли поручиком и поселился в своем наследственном имении Калленцеем. [35]
35
Родословие фамилии Биронов // PC. 1873. № 1. С. 61–65.
Здесь, официально в семье Карла фон Бюрена и Катерины Гедвиги, урожденной фон дер Рааб-Тюлен, 12 ноября 1690 года родился Эрнст Иоганн Бирон — будем его отныне называть принятым в России именем. У его отца были еще два сына: Карл (1684–1746) и Густав (1700–1746) и пять дочерей — Доротея Елисавета, Гертруда София, Гедвига София Христина, Анна Мария, Сабина Юлиана и Урсула Мария.
О юношеских годах Эрнста Иоганна известий не сохранилось, за исключением упоминаний, что он учился в школах Митавы и Кенигсберга, чему и как — неизвестно. Но едва ли будущий герцог был отличником: его современники и противники при петербургском дворе не забывали сообщить в мемуарах, что Бирон был не слишком образованным человеком и иностранными языками не владел. Зато жизнь при отце и его хозяйстве позволила юному Бирону проявить другие способности. По единодушным отзывам врагов и друзей он был настоящим знатоком-лошадником, а это — своего рода призвание, которое порой не давалось даже старым и опытным кавалерийским офицерам.
Детские годы Бирона стали последним временем, когда маленькое Курляндское герцогство могло жить в тишине и спокойствии. На пороге XVIII столетия его ожидали перемены и потрясения. Что же представляла собой Курляндия ко времени петровских преобразований?
Древние земли Курземе и Земгале (нынешняя юго-западная Латвия) в XIII веке были завоеваны рыцарями-крестоносцами и оставались владением рижских епископов и немецкого Ливонского ордена до XVI столетия. Но во время Ливонской войны 2 августа 1560 года в Эрмесском сражении русские войска разгромили силы Ливонского ордена. Чтобы спасти остатки Ордена, его последний магистр Готгард Кетлер в 1561 году перешел под защиту Польско-Литовского государства, за что получил Курляндию в ленное владение. Кетлер добился от короля Сигизмунда II Августа «Привилегии» с подтверждением свободы протестантского вероисповедания, прав землевладельцев на их земли, сохранения старинных законов и обычаев. Король согласился и с назначением местных военных и гражданских чиновников исключительно из немцев.
Иван Грозный не скрывал желания присоединить к своим владениям «вся Германия», то есть Прибалтику, и в переговорах в 1577–1578 годах называл своей вотчиной не только Лифляндию с Ригой, но и Курляндское герцогство. Однако в ту пору военное счастье склонилось на сторону противников Москвы — Речи Посполитой и Швеции. Московским помещикам и воеводам пришлось уйти.
С тех пор семь герцогов из дома Кетлера управляли Курляндией в течение 175 лет. При третьем из них, внуке Готгарда Якове (1642–1682), в княжестве появились мануфактуры; страна, не имевшая собственной армии, обзавелась внушительным флотом (44 военных и 79 торговых судов). Герцог мечтал доставлять в Европу пряности, и флаг Курляндии был водружен в герцогских владениях в западной Африке. Оттуда в обмен на ткани, соль и вино вывозились золото, слоновая кость, воск, перец, кокосовые орехи. [36] Но процветание оказалось коротким. Слишком выгодная в стратегическом отношении Прибалтика вновь стала объектом соперничества соседних держав.
36
Непомнящий Н. Н. Африканская авантюра курляндского герцога // Вопросы истории (далее — ВИ). 1983. № 2. С. 186–188.
В 1655 году московские войска вошли в пределы Польско-Литовского государства и стали занимать города Белоруссии. Тогда же разразился «потоп» — очередная шведско-польская война, в которую оказалась втянутой и Курляндия: рижский генерал-губернатор Магнус Делагарди требовал, чтобы герцогство признало шведский протекторат и передало в распоряжение шведского командования курляндские армию и флот. Герцог Яков обратился за помощью в Москву, и в следующем году Россия и Курляндия заключили договор: царь обещал помощь, а герцогство становилось московским «окном в Европу» — главным маршрутом российской торговли с Западом. Московская армия во главе с царем Алексеем Михайловичем вторглась в шведские владения и начала осаду Риги. В начале 1658 года герцог уже передал главе Посольского приказа боярину Афанасию Лаврентьевичу Ордину-Нащокину проект договора «О подданстве курляндского князя Якубуса в Российскую державу».