Биржа — Игра на деньги

Гудмен Джордж

— Какие три акции вас греют? — спрашивает Скарсдейл.

— Мы отщипнули немножко авиалиний, — говорит человек из фонда.

— Авиалинии выдохлись. Мы продаем наши авиалинии. Вы посмотрите, на каких условиях они закончили забастовки. Вы посмотрите на задержки с новым оборудованием. Нам авиалинии даром не нужны, — говорит менеджер другого фонда, сидящий напротив.

— Ну вот и продавайте свои авиалинии, — говорит первый менеджер. Гости понемногу подогреваются, и ленч, похоже, удается на славу. — Мы считаем, что здоровые акции с этой точки двинутся на тридцать-сорок процентов вверх, очень здоровые удвоятся, а прочие ляпнутся вниз и исчезнут.

— Какие здоровые акции? Что такое здоровые акции? — спрашивает Скарсдейл. Он с такой самоотдачей

ведет собрание, что даже не замечает, как принимается доедать последние булочки на подносе.

— Я купил немного «Полароида» при движении вниз, где-то по сто двадцать пять, — говорит менеджер фонда. Раздается еще одно общее «О-о-о…». Девять мозгов-компьютеров считают. Если он говорит, что купил по 125, то на самом деле это было по 135. Если он купил по 135, а прибыли на акцию растут, то он не сможет так просто развернуться и начать продавать. Прочно взятый «Полароид» по 135. «О-о-о…».

— Какие прибыли будут на «Полароид» в следующем году? — спрашивает Скарсдейл. — Четыре доллара? Четыре пятьдесят? Пять?

— Какая разница? — говорит человек из фонда.

— Ладно, — говорит Скарсдейл. — Что еще? Какие другие акции? А?

— Ну-у-у… — говорит человек из фонда. — Я, кажется, купил немного «Фэйрчайлд» у дна. По-моему, я взял их по девяносто шесть.

— «Фэйрчайлд» никогда не продавался по девяносто шесть! — вопит господин из второго банка. — Их нижняя котировка была на девяносто семи!

— Без надувательства! — кричит Скарсдейл.

— Ну, может, я взял их по девяносто восемь, — говорит человек из фонда. — Да, кажется, я действительно взял их по девяносто восемь.

— «Фэйрчайлд» разваливается на ходу, — говорит господин из хеджевого фонда. В хеджевом фонде вы можете себе позволить продавать без покрытия. — «Фэйрчайлд» потерял контроль над своими товарными запасами. Стрит еще ничего об этом не знает, но четвертый квартал у «Фэйрчайлда» будет очень неутешительным.

— Меня не волнует, — говорит человек из фонда.

— Весь следующий год может быть исключительно неутешительным, — говорит господин из хеджевого фонда.

— Меня не волнует, — говорит человек из фонда.

Теперь ленч достигает нужной температуры. Может быть, хеджевый фонд продавал «Фэйрчайлд» без покрытия, а первый фонд его же без покрытия покупал. Перестрелка на Ранчо Уоллстрит. А, может быть, господин из хеджевого фонда вовсе и не продавал «Фэйрчайлд» без покрытия, — в конце концов он не сказал, что продавал. Может быть, он просто порыкивал для страху, чтобы все прочие подумали, что он стоит в короткой позиции по «Фэйрчайлд». Когда Ротшильды узнали новости о битве при Ватерлоо, — в фильме эту весть приносит почтовый голубь, — они не кинулись покупать британские государственные облигации. Они бросились продавать, а потом, на волне паники, они уже покупали.

— Что еще? Что еще? — кричит Скарсдейл.

— Рынок идет вверх, — говорит человек из фонда. — Я не знаю, надолго ли. Я еще не уверен. Может, до весны. Но пока он идет вверх.

— Хорошо! — говорит Скарсдейл. — Дайте этому человеку тефтелей! Дайте ему салату! Куда подевались все булочки?

Ленч завершен, и Скарсдейл сидит за столом в своем офисе. Двое из гостей не стали есть свой творожный пирог, и пустые тарелки с крошками творога сейчас стоят на столе Скарсдейла. Скарсдейл висит на телефоне, беседуя с другими своими знакомыми менеджерами и рассчитывая на то, что ему могут обломиться кое-какие заказы и кое-какие крошки. Перед ним на столе открытый блокнот.

— Гарри X. сегодня был на ленче. Он считает, что ямы уже позади и прикупает кое-какие авиалинии. Джо У. тоже был здесь. Он полагает, что у нас еще целый этап на пути вниз, и он пока не покупает. Гарри считает, что цифры Джо насчет капитальных затрат занижены на десять миллиардов. Вот авиалинии, которые приглянулись Гарри…

За соседним столом секретарша Скарсдейла вызванивает каких-то сенаторов для званого обеда, который устраивает Скарсдейл. Об этом обеде

уже ходят легенды. Скарсдейл должен представить сенаторам Недди Джонсона, того самого Джонсона-младшего из «Фиделити», а представляя его, Скарсдейл добавит, — «Этот человек контролирует два миллиарда долларов». И сенаторы ответят: «Ну и что? Мы такие деньги за полчаса тратим». Сенаторы! Тьфу! Так не успеешь оглянуться, как на столах у Скарсдейла появятся скатерти, банка с маринованными яйцами исчезнет, на столовом серебре будет красоваться башка какого-нибудь леопарда и буквы «ТС», все вокруг станут чопорными и надутыми, и нам придется снова думать о том, где же можно собраться.

Прошло уже немало времени с того самого ленча, где сцепились рогами менеджер хеджевого фонда, продававший «Фэйрчайлд» без покрытия, и человек другого фонда, который эти акции покупал. Банка с мариноваными яйцами до сих пор на месте, а на ложках и вилках Скарсдейла нет ни букв «ТС», ни леопардовой головы. Когда на ленч приходят сенаторы, — а они приходят, включая и некоторых кандидатов в президенты, — то вместо сэндвичей с вареной говядиной подаются сэндвичи с розовым бифштексом. Иногда даже стелятся скатерти. В один прекрасный день заведение может так посолиднеть, что в нем будет так же, как и в ресторане Роберта Лемана, и никто из молодых туда уже не пойдет. Тогда какой-нибудь сообразительный выпускник Йельского университета поставит сэндвичи с говядиной на пластиковый стол и обзвонит шесть горячих фондов, но к тому времени Скарсдейл, возможно, уже заменит Лоуренса Спивака или Майка Уоллеса на телевизионном ток-шоу, либо же настолько разбогатеет на комиссионных, которые перепадают ему от обедающих у него менеджеров, что это его уже не будет волновать. Пока же в нынешнем мире крупных корпораций ленчи Скарсдейла — это тоже своего рода корпорация.

Глава 17

Победители и проигравшие: Бедняга Гренвилл, Чарли и ребята

Проблема с мгновенной коммуникацией и рынком, реагирующим моментально, заключается в том, что всегда есть кто-то, кто не успевает получить информацию. У меня есть приятель Чарли, главный ковбой-дуэлянт в очень агрессивном фонде. Фонд Чарли настолько агрессивен, что брокеры в него просто влюблены, потому что агрессивный фонд приносит больше комиссионных, чем даже большие страховые компании. Оборачиваемость у Чарли, наверное, процентов под 500. За столом, где сидят его трейдеры, все движется с такой скоростью, что трейдер, сидящий у дальнего конца, у стены, иногда покупает те акции, которые его коллега у окна только что продал. В результате брокеры с открытой душой предлагают Чарли пользоваться их домами на Ямайке, их яхтами в штате Мэн, их гольф-клубами на Пебл Бич. Но Чарли настолько хладнокровен, что никогда к этим игрушкам и не прикасается, потому что его главное хобби — опередить Информацию.

Поэтому Чарли может позволить себе определенное великодушие по отношению к менее удачливым собратьям. Во время одного очередного разворота рынка он позвонил мне и сказал:

— Графики Честера поют от счастья. — Он произнес это таким тоном, каким зачитываются папские буллы. — Ширина великолепна, а такого угла ускорения не бывало со времен Карибского кризиса.

Нет смысла пытаться перевести сказанное. Вы не обязаны знать жаргон тренеров, чтобы с удовольствием смотреть футбольный матч. Скажем лишь, что Честер работает теханалитиком в большом и влиятельном фонде. Публика в целом и даже большинство обитателей Уолл-стрит никогда не слышали о Честере, но если графики Честера поют от счастья, а угол ускорения поднимается дыбом, то что-то непременно начнет происходить, потому что результативность у Честера приличная, а его фонд в большой моде. Более того, другие теханалитики даже строят линию из маленьких крестиков по движению цен тех акций, которые приобретает фонд Честера после того как Честер выдал свои теханалитические выводы.