Биржа — Игра на деньги
Шрифт:
Но я должен рассказать вам о еще одном психиатре, с которым я познакомился во время поисков своей челюсти австралопитека. Этого славного доктора мне представили как человека, который действительно знает все о фондовой бирже и о человеческой психике. Он сам был инвестором и активно интересовался биржей. На бирже он сделал солидные деньги. Кроме того, множество его пациентов тоже были инвесторами.
Наш добрый доктор не горел желанием что бы то ни было мне рассказывать, поскольку, как он сказал, собирался сам написать об этом предмете книгу и не жаждал раздавать свои идеи налево и направо. В качестве инвестора, по его же собственным словам, он был просто непревзойден.
— А почему вы сложили ладони таким образом? — спросил он
Поразительно, какими большими и неуклюжими могут стать ваши руки в одно мгновение. Я ответил, что не припомню, чтобы так уж боялся огня, но с уверенностью сказать не могу.
— Говорят, вы очень много знаете о бирже, — сказал сей ученый психиатр. — А я вложил все мои деньги в акции одной лишь компании. Это единственный настоящий способ делать деньги. Эти акции уже поднялись с десяти до тридцати, но они дойдут и до двух сотен. У вас еще есть время закупиться.
Я поинтересовался, почему акции должны дойти до 200.
— Поверьте мне на слово, — сказал он. — Я знаю биржу, и я знаю психологию. Это все, что нужно. Я понимаю, что движет акциями.
Всегда готовый к учебе, я сказал, что хотел бы узнать его секрет, но ученый психиатр отказался им со мной поделиться.
— Как я могу вам это рассказать? — сказал он. — Я затратил годы, изучая медицину и психиатрию. Я написал ряд книг. Я провел тридцать лет в лабиринтах человеческой психики. И вы хотите, чтобы в нескольких фразах я передал вам то, что знаю? Откуда берется такое нахальство?
Эта история имеет счастливый конец. Я решил посмотреть на акции, выбранные ученым психиатром в качестве итога всех лет его учебы, но мне никак не удавалось с ними разобраться. Прибыль компании и цена на ее акции росли впечатляющим образом, но цена акций и прибыль компании как-то уж очень плотно держались вместе. Я просто никак не мог понять, в чем же собственно уникальность акций этой компания. Цена акций шла вверх, и когда она достигла пятидесяти долларов, ученый психиатр поинтересовался: что, кроме духа противоречия, удерживает меня от их покупки?
Название компании было «Вестек». Ее акции поднялись с 5 до 60, и на этом уровне торги были приостановлены. Как выяснилось, существовавшие нарушения и приписки были столь серьезными, что акции «Вестека» больше не были допущены на биржу. Сейчас вокруг нее накопились десятки судебных процессов и контр-процессов, так что судам и истцам понадобятся годы на то, чтобы разгрести эта авгиевы конюшни. Кредиторы потребовали от компании объявить банкротство, и когда это произойдет, для держателей акций вряд ли останется так уж много, если вообще что-то останется. Но что хуже всего, у бедных держателей после того, как бомба взорвалась, не было ни малейшей возможности от этих акций избавиться. На фондовой бирже почти невозможно потерять все ваши деньги, потому что — не забывайте о ликвидности — вы всегда в состоянии продать акции, в любой день и в любой час. Ученый психиатр выбрал из тысяч разнообразнейших акций именно такую компанию, которая позволила ему потерять все до последнего цента.
Счастливый же конец заключается в том, что мы всегда имеем возможность чему-то учиться, и наш профессор продолжает работу над своей книгой. Она должна выйти в следующем году, и я жду ее с нетерпением, потому что автор, наконец, поделится с нами своими открытиями.
Относительно психиатров и биржи мне хотелось бы сделать одну сноску. Эта сноска представляет собой историю, имеющую самое широкое хождение. Я не проверял, как оно было на самом деле, из боязни, что ее стройная симметрия может быть нарушена всплывшими фактами. Джек Дрейфус, основатель фонда «Дрейфус», тоже размышлял об изучении подсознательных мотивов в функционировании рынка. Дрейфус создал фонд, имевший поразительную результативность. Он внес на биржу интуицию и мастерство профессионального игрока в бридж, — каковым он, кстати, и является. У Дрейфуса был прекрасный эмоциональный раппорт
— Полароид, — сказал психиатр.
— Полароид, — повторил инвестиционный менеджер.
— Он очень высоко стоит, вам не кажется? — поинтересовался психиатр.
Инвестиционный менеджер задумался о том, какая информация о деятельности подсознания может здесь всплыть.
— Лично у меня большой пакет акций «Полароида», — сказал психиатр. — И они просто летят вверх. Стоит ли мне за них держаться?
Инвестиционный менеджер сел.
— С ними все будет в порядке, — сказал он успокаивающим тоном. — С ними все будет хорошо.
Психиатр расслабился и сел поудобнее.
— Беспокоит меня «Полароид», — признался он.
— Давайте посмотрим, — сказал инвестиционный менеджер, — и разберемся, почему вы обеспокоены. Я думаю, что я в состоянии вам помочь…
Как видите, работы здесь еще непочатый край, но до сих пор никто из серьезных профессионалов не избрал психологию масс и фондовую биржу в качестве объекта изучения. Отчасти причина коренится в том, что, как считают в академических кругах, поиск Истины в этом направлении может иметь слишком коммерциализованные приложения, что, по мнению тех же кругов, не относится к основным проблемам нашего общества. Может быть, это и правда. Но если массовые аспекты зверя остаются пока неисследованными, то первые гипотезы об успешных индивидуумах уже формулируются.
Глава 3
Могут ли чернильные пятна сказать вам, что вы тот человек, который в состоянии сделать на бирже кучу денег?
Социологам, может, и некогда искать недостающую челюсть биржевого зверя, — они слишком заняты перестройкой вьетнамского общества по своим проектам, но один мой знакомый психолог, по меньшей мере, начал задавать кое-какие вопросы и формулировать первые приблизительные гипотезы. Эти гипотезы относятся не к массовой, а к индивидуальной психологии — к толпе мы еще вернемся в следующей главе. Мои друзья в Бостоне — группа инвестиционных менеджеров — навели меня на доктора Чарлза Макартура из Гарварда. (Их фонды нанимали его в качестве консультанта для тестирования своих будущих аналитиков по ценным бумагам.) Обычно доктор Макартур сидит в великолепном здании Хозе Марии Серта, тестируя гарвардских студентов. Но со временем группа бостонцев решила, что если человек в состоянии вычислить будущих недоучек по своим тестам и чернильным пятнам, то почему бы ему ни сделать то же самое с представителями мира финансов? Слово за слово — и вышло так, что теперь доктор Макартур проводит часть своего времени, раскладывая чернильные пятна перед ребятами, думающими, что они в состоянии заправлять сотнями миллионов долларов.
Так я и оказался в Гарвардском факультетском клубе, яростно строгая бифштекс из конины. Если президент когда-нибудь назначит вас шефом разведки, или если вы окажетесь в Гарварде по какой-либо другой причине, то, будучи в клубе, обязательно закажите бифштекс из конины. Это сразу покажет, что вы один из своих. Бифштекс из конины находится в меню со времен перебоев с мясом во Вторую Мировую войну, и гарвардские гурманы, всегда готовые к новым вкусовым экспериментам, решили, что конский бифштекс куда как спортивнее и интереснее обычного куска коровьего мяса, особенно если запивать его маленькими глотками австралийского «Пино Шардонне». Таким образом это блюдо и осталось в меню. Бифштекс из конины стал символом открытого, ищущего ума, а именно таким Гарвард хотел бы себе казаться.