Бисер
Шрифт:
Глава 36. Сделка
Вещи Ёла собирала впопыхах. Ей не терпелось покинуть стены «Венеры и Юпитера» до того, пока мать опомниться.
В груди неприятно щемила обида на родителей, что крайней в их отношениях оказалась она. Взрослые люди, а поговорить сил не нашли. Девушка чувствовала себя оскорбленной, ведь она старалась пойти навстречу родителям, но в итоге всё получилось не так, как моглось.
Загружая последнюю коробку, Хмелевская почувствовала вибрацию телефона в маленькой сумочке. Как не вовремя! Нахлынул
— Да! — без настроения брякнула она, поднеся гаджет к уху, и заранее определились с тактикой: говорить исключительно то, что было на сердце.
— Привет. Отвлекаю?
— Не особо.
— Я тебе вчера звонил, ты не отвечала.
— Я спала. Уснула днем, не знаю что нашло.
Это была чистая правда! Хмелевская уснула в квартире Кости, поэтому звонки остались без ответа, поэтому курьер не доставил цветы адресату.
— Я хочу с тобой встретиться, Ёла. Нам нужно с тобой поговорить.
Девушка узнала эту отличительную интонацию Матвея. Так он говорил, когда собирался совершить со всех сторон обдуманный поступок, неважно какого масштаба. Только вот её это совершенно не обрадовало и даже спровоцировало на сарказм.
— Подождёшь три года? — выдержав выразительную паузу, равнодушно бросила, — тогда и поговорим…
— Ёла, хватит включать обиженную девочку, — голос Елагина зазвучал напутственно.
— А кого мне включить? Послушную овцу? Ой! Овечку? — наигранно поправилась она, — нет, Матвей. Не будет так, как ты хочешь. Ты говоришь мне громкие слова, а сам держишься за кулисами! На сто процентов я уверена, что ты соврал мне о причине нашего расставания. Что заставило тебя тогда так поступить? Твой богатенький друг купил тебя, да? А, впрочем, знаешь, мне всё равно!
— Сегодня в семь я приеду за тобой, — в упрямстве Матвею не откажешь, — ты же хотела, чтобы я объяснился, вот и поговорим. До вечера, — сухо попрощался он.
— До вечера, — неожиданно для себя вторила ему Хмелевская, а в трубке уже раздавались одиноко гудки.
Оказавшись дома и в объятиях маленьких лапок Эрни, Ёла поняла, что приступ обиды притупился и включилась голова.
Почему-то на первый план вышел Александров с компрометирующей Гедианова информацией. Она должна была решить эту проблему, ведь по её просьбе отчим порылся в грязном белье соседа.
Переведя дух, и немного отойдя от неприятного разговора с матерью-начальницей, Ёла смело набрала номер Александрова. Отрадно, что на звонок он ответил сразу.
— Да, Ёла, — голос мужчины звучал весьма воодушевленно.
— Здравствуйте, Алексей Витальевич.
— Здравствуй, дорогая! Что-то случилось?
— Да. Я хочу с вами встретиться.
— Замечательно. Тогда через два часа у меня дома. Буду рад тебя видеть.
Ёла почувствовала некое замешательство.
— А вы разве не на работе?
— На работе, — охотно подтвердил Александров, —
А вдруг он уже в курсе утренних событий, мама позвонила своему любимому и рассказала о немыслимой дерзости своей дочери.
— Пожалуй, в вашем доме будет лучше. Тогда договорились?
— Через два часа я тебя жду, Ёла.
Кабинет Александрова выглядел классически. Глаз Хмелевской не выявил ни каких странных деталей, но вместе с тем в помещении ясно ощущалась атмосфера абсолютной остановки времени.
— Здесь спокойно, — поделилась она впечатлением, присаживаясь на антикварный кожаный диван, как раз напротив рабочего стола хозяина, за который, собственно говоря, он только что сел.
Прикрыв глаза, девушка вздохнула полной грудью. Чётко были слышны ноты старого, но ухоженного дерева, кожи, лака, даже запах книг. Ёла открыла глаза и обратилась взором к шкафам, сверху до низу забитых упитанными разноцветными томами.
— Книги — это всегда интересно! А от остального веет минувшей эпохой обмана. Здесь нет ничего, чтобы напоминало о матери, а значит, она здесь не бывает, или просто терпеть не может эту комнату.
Александров рассмеялся, притом без всякой обиды отнёсся к словам падчерицы.
— Твоя мать называет мой кабинет «склепом»! И вправду показывается здесь редко.
Хмелевской было не смешно, она ждала, пока мужчина переключится на цель её визита и он перешел к делу:
— Чего ты хочешь, Ёла?
— Справедливости.
— Конкретнее, пожалуйста, — вежливо обратился за уточнением Александров.
— Я вас попросила помочь мне, но в итоге вы помогли себе, завербовав моего друга к себе в работники.
— Что-то не пойму, в какие «работники»? Костя что ли в поле пашет? Или в кресло замгендиректора уселся?
— Я предлагаю вам сделку, Алексей Витальевич.
— О! Хочется послушать, Ёла, что ты хочешь мне предложить? — оживился собеседник.
— Вы отдаёте мне всё, что у вас есть на Гедианова, а я ничего не говорю ему об этом. Пусть он думает, что документы у вас. Однако есть одно но! Когда он захочет покинуть ваш бизнес, вы его с преспокойной душой отпустите.
— Хитрая какая, — на лице Александрова появилась добродушная улыбка, только вот Ёла видела, что мужчина всерьёз задумался над её словами.
— Матери ни слово.
— Могила.
— А ты, кстати, чего так рано с работы уехала?
Падчерица со свистом выдохнула и сообщила:
— Я уволилась.
В светлых глазах отчима вспыхнуло недоумение.
— Неужели Лилиана не оценила твои старания?
Хмелевская философски пожала плечами.
— Как видите, нет. — Её взгляд опустился вниз, на угол, образованный массивным основанием стола и персидским ковром. — И я, хочу попросить вас, чтобы вы объяснили моей маме, на тот случай, конечно, если она захочет меня вернуть, что этого не будет.