Бист Вилах. История одного Историка. Часть IV: Царская кровь
Шрифт:
– Скверно, – вполголоса произнёс он. – Я лишился бойца, и какого бойца! Теперь мы в трудном положении, и я всерьёз подумываю: не отменить ли операцию? Пятеро стрелков против целой банды – не самый лучший расклад.
– Думаете, он не сможет стрелять? – спросил Дариор.
– Посмотрите на него: он даже встать не сможет! Чёрт возьми, а ведь ещё полчаса назад всё было прекрасно!
– Странно,
Василевский в бессильной злобе пытался подняться, но неизменно падал, не в силах устоять на ватных ногах. Аня и княжна тщетно пытались утихомирить его.
– Полноте, батенька, – вмешался Смоленцев, подходя к больному, – сегодняшняя операция пройдёт без вас.
– Простите меня, Михаил Андреевич! – несчастно просипел Василевский.
Смоленцев нагнулся над ним и крепко взял за плечи:
– Ну будет, будет, вы ни в чём не виноваты. И хватит об этом! Сядете в сани к Семёну, и он отвезёт вас к Сытину.
– Михаил Андреевич, – возразил Семён, – мои сани небольшие, вы сами знаете. Больше четырёх человек не влезут. Надворный советник лишний.
– Значит, я пойду с вами на дело, и место в санях освободится! – с надеждой воскликнул цесаревич.
– И речи об этом быть не может! – категорически отрезал Смоленцев.
Самый компромиссный вариант предложил сам Василевский:
– Давайте сделаем так. Я останусь здесь, а вы, когда закончите, отправите за мной сани.
– Верно, – согласился полковник. – А теперь – в путь. Мы и так уже запаздываем!
На улице уже ждали двое саней, запряжённых хорошими лошадьми. В те, что поменьше, сели Семён, Анастасия Николаевна, Аня и Алексей Николаевич, а в другие – головные – поместились полковник, Дариор, французы и Унглик.
Скрипнул снег, фыркнули лошади, и сначала плавно, а потом всё быстрее и быстрее сани покатили по вечерней улице. Прохожие попадались нечасто – погода была слишком морозная.
– Потеря Василевского ставит под угрозу всё дело, – заговорил Михаил Андреевич, когда сани проехали Хитровскую площадь.
– Не могу понять: как он мог так быстро заболеть?! – отозвался с козел Унглик. – Плохой
Вот проскочили Петропавловский и запетляли в косых извилистых переулках.
– Сколько врагов нам противостоит? – спросил Мортен, проверяя боёк своего револьвера.
– Понятия не имею, – хмуро сказал полковник, – но уж точно больше десятка.
А Дариор, щурясь под порывами русской вьюги, думал не о количестве врагов и даже не о самой операции. Все его мысли сейчас занимал таинственный надворный советник. Во-первых, что-то уж слишком внезапно он заболел, а во-вторых, слишком уж переигрывал, изображая слабость. Что с ним? Струсил перед операцией? Исключено. У Василевского множество недостатков, но в чём – в чём, а уж в трусости его упрекнуть нельзя.
И тогда мысли Дариора повернули в другое русло. Откуда Бист Вилах знал о местоположении квартиры иоаннитов? Как он сумел похитить динамит? И откуда он знал, что Дариор заявится в дом Фуркада? Варианта два: либо Бист Вилах сам находится в числе иоаннитов, либо имеет среди них осведомителя. Второе более вероятно. Хотя…
Саня Бандикут говорил, что маньяк обожает изъясняться рифмами – просто жить без этого не может. Кажется, такая склонность замечалась и за Василевским. Да неужели?
На перекрёстке кони остановились. Сани с Романовыми повернули налево, а сани с французами – направо.
– Ни пуха ни пера! – с сердцем вскричал Семён.
– К чёрту! К чёрту езжайте отсюда, пока не началось! – закричал в ответ Смоленцев.
Цесаревич, его будущая невеста и княжна прощально помахали руками и тронулись. Вскоре их сани скрылись за поворотом. Унглик тоже хотел было хлестнуть лошадей, но Дариор неожиданно вскрикнул:
– Стойте! Мне нужно вернуться!
Все находившиеся в санях недоумённо воззрились на него.
– Зачем? – ошарашенно воскликнул Смоленцев.
Дариор ещё не был уверен насчёт Василевского, а потому принялся нести чистейшую околесицу:
– Я забыл свой оберег! Оберег, с которым не привык расставаться! Господа! – обратился он к французам. – Помните, я рассказывал вам про свой амулет?
Конец ознакомительного фрагмента.