Бить будет Катберт; Сердце обалдуя; Лорд Эмсворт и другие
Шрифт:
Миссис Сметерст тем временем пыталась возродить пир чистого ума, полет души.
– Как вы находите Англию, мистер Брусилов? – спросила она.
Знаменитость замешкалась с ответом, уписывая очередной кусок пирога.
– Неплох, – наконец великодушно ответил он.
– Полагаю, вы успели объехать всю страну.
– Ага, – подтвердил философ.
– И, наверное, встречались с нашими выдающимися соотечественниками.
– Да, да, много джентльменов, Ллойда Джордж – но… – печаль легла на заросшее лицо, а в голосе послышались плаксивые нотки, – но я не встречал самых
На лице миссис Сметерст, равно как и ее гостей, отразилось отчаянное усилие. Звезда русской литературы подбросил им два совершенно новых имени, и их невежество вот-вот могло раскрыться. Что подумает о них Владимир Брусилов? Судьба литературного общества Зеленых Холмов висела на волоске. В немом страдании миссис Сметерст обвела комнату взглядом, надеясь на чью-то помощь. Все без толку.
Но вдруг из дальнего угла послышалось тихое покашливание, и гости увидели, что Катберт Бэнкс, до этого со скуки вращавший правую стопу вокруг левой лодыжки, а левую – вокруг правой, выпрямился и приобрел почти разумный вид.
– Э-э-э… – начал Катберт и густо покраснел, когда все уставились на него. – По-моему, он говорит об Эйбе Митчелле [5] и Гарри Вардоне.
– Эйбе Митчелле и Гарри Вардоне? – тупо повторила миссис Сметерст. – Я никогда не…
– Да! Да! Они! Точно! – обрадованно закричал Владимир Брусилов. – Арбмичел и Арривадон. Вы их знаете? А? Э?
– Мне часто доводилось играть с Эйбом Митчеллом, а в паре с Гарри Вардоном мы выиграли прошлогодний Открытый чемпионат.
5
Эйб Митчелл (полное имя – Эбрахам Митчелл) – один из сильнейших профессиональных гольферов первой половины XX века в Англии; его фигура украшает престижный среди игроков в гольф кубок Райдера.
От вопля русского мыслителя задрожали стекла.
– Открытый чемпионат? Почему, – укоризненно обратился он к миссис Сметерст, – меня не представили этому юноше, который играет в Открытых чемпионатах?
– Ну, понимаете, мистер Брусилов, – замялась миссис Сметерст, – все дело в том, что…
Здесь она остановилась. Да и как ей было объяснить, никого при этом не обидев, что Катберт ей всегда казался не более чем дыркой в сыре.
– Представьте меня, – потребовала знаменитость.
– Да, да, конечно, сейчас. Это мистер…
Она умоляюще посмотрела на Катберта.
– Бэнкс, – поспешил добавить тот.
– Бэнкс?! – вскричал Владимир Брусилов. – Сам Котобут Бэнкс?
– Ваше имя, случайно, не Кот-обут? – слабым голосом спросила миссис Сметерст.
– Ну, вообще-то Катберт.
– Да! Да! Кот-обут!
Буйный новгородец с плеском нырнул в толпу и быстро поплыл к Катберту. Добравшись до него, он замер, восторженно разглядывая его, а потом молнией нагнулся и расцеловал застигнутого врасплох юношу в обе щеки.
– Дорогой вы мой! Я видел, как вы победили в чемпионате Франции. Блеск! Шик! Класс! Так всем и передать! Позвольте
И он снова расцеловал Катберта. Затем, распихав кучку интеллектуалов, он пододвинул к нему стул и сел.
– Вы великий человек, – заявил он.
– Ну что вы… – скромно ответил Катберт.
– Да! Великий! Самый! Очень! Вы попадали в лунку отовсюду.
– Ну, это пустяки…
Владимир Брусилов пододвинулся ближе.
– Я вам сейчас расскажу смешно. Мы в Нижнем играли как-то в паре против Ленина с Троцким. Мяч в двух дюймах от лунки, бить Троцкому. Но когда он замахнулся, кто-то из толпы попытался застрелить Ленина из револьвера – это у нас народная забава: стрелять в Ленина из револьверов – и от выстрела мяч улетает на пять ярдов от лунки. Настал черед Ленина – но он напуган, сами понимаете – и он тоже мажет. После чего мы забиваем мяч, выигрываем партию и получаем триста девяноста шесть тысяч рублей, или, по-вашему, пятнадцать шиллингов. Вот это была игра! А вот еще одно смешно…
Комната постепенно заполнилась приглушенными голосами: не желая признать, что они так же не вписываются в это воссоединение двух родственных душ, как бродячие кошки в собачью выставку, интеллектуалы Зеленых Холмов пытались чем-нибудь себя развлечь. Время от времени они вздрагивали от раскатов писательского хохота. Может, от радости Брусилова им хоть чуть-чуть было легче.
Что до Аделины – то как мне описать ее чувства? Она была в полной растерянности. На ее глазах камень, отвергнутый строителями, сделался главой угла; темная лошадка на круг обскакала фаворита скачек. Нежность к Катберту Бэнксу заполнила ее сердце. Она поняла, что кругом не права. Катберт, к которому она всегда относилась со снисходительным покровительством, оказался на деле героем, достойным поклонения. Глубокий вздох сотряс воздушную фигуру.
Через полчаса Владимир и Катберт собрались уходить.
– До свидания, миссис Самотрест, – сказал светило. – Спасибо за отменный прием. Я с другом Кот-обутом пойдем сыграем партию. Вы одолжите мне клюшки, друг Кот-обут?
– Какие пожелаете.
– Я обычно играю нибликом. До свидания, миссис Самотрест.
На пути к двери Катберт почувствовал легкое прикосновение руки. Аделина нежно заглядывала ему в глаза.
– Можно и мне с вами? – спросила она.
У Катберта перехватило дыхание.
– Да я, – дрожащим голосом сказал он, – готов всю жизнь прошагать с вами рядом.
Их глаза встретились.
– Думаю, – мягко прошептала она, – это можно устроить.
Как видите, гольф может стать сильнейшим подспорьем в борьбе за существование. Рэймонд Парслоу Дивайн был никудышный игрок. Он тотчас покинул Зеленые Холмы и сейчас сидит небось где-то в Калифорнии и пишет сценарии для тамошних киношников. Аделина теперь миссис Бэнкс, и Катберту стоило немалых усилий отговорить ее от того, чтобы назвать их первенца Эйбом Митчеллом Мэши Бэнксом, ибо она теперь такая же страстная поклонница великой игры, как и ее муж. Все их знакомые говорят, что союз их настолько крепок, настолько…