Бит Отель: Гинзберг, Берроуз и Корсо в Париже, 1957–1963

Майлз Барри

«Небезызвестный мне американец в ПортеСен-Тропе болтается среди богачейЕст лобстеров, пьет виски и смотритЛипким взглядом на мои симпатичные синие плавки —И больше нет никаких вопросов, кроме одногоЧто я тут делаю?»

Конец идиллическому существованию положил Грегори, который постоянно ссорился с хозяином. Аллен писал Керуаку: «Грегори спорит со Стерном (“Ты – вонючий калека” – “А ты тупой крикун, а не поэт”), пока это стало невыносимым. С вечно пьяным Грегори было невозможно

и дальше поддерживать дружеские отношения – так что в конце концов он оплатил нам билеты на пароход из Марселя до Танжера и сказал, что, возможно, присоединится к нам позже». Аллен, Питер и Грегори взяли билеты на 1 июня, чтобы перед тем, как уехать из Франции, пару дней провести в Марселе. Они телеграфировали Биллу точное время своего приезда и написали несколько писем.

Вторым классом на борту SS Azemour они прибыли в Танжер, надеясь увидеть Билла в порту, на причале с биноклем, но Билла там не оказалось. Марокканская таможня обнаружила, что срок действия паспорта Грегори истек. Грегори расплакался в гавани и принялся орать на официального представителя американского консульства, который не сделал ничего, чтобы помочь. В конце концов Грегори вернули на борт, где он находился под присмотром полицейских до Касабланки, столицы, где располагалось американское посольство. Когда корабль вот-вот должен был отплыть, Аллен прыгнул обратно на борт, не желая оставлять Грегори в одиночестве, а Питер остался с багажом, пошел выбирать отель и должен был отправить им в Касабланку деньги. Грегори тридцать часов пролежал на соломенной постели на нижней палубе. Он отказывался от еды, но дружелюбные негры-повара убедили его выпить кофе. Как только корабль пришел в Касабланку, Аллен отправился в американское посольство, где к нему отнеслись с пониманием и с новым паспортом побежали вместе с ним в док выручать Грегори, который в это время бился в истерике.

Они сели в автобус до Танжера и наконец встретились с Биллом в гостинице «Манирия». А в саду у Билла их ждал Пол Боулз. Через год Аллен писал Керуаку: «В этом был весь Билл. Теперь, оглядываясь на прошлое, я могу сказать, что это было началом двух с половиной месяцев мелочной ревности и ужаса, по-настоящему отвратительного времени».

Аллен, Питер и Грегори поселились в отеле «Амор», который находился в двух шагах от отеля Билла. Аллен и Питер сняли комнату на крыше с вымощенной плиткой полом за 20 долларов, из комнаты можно было попасть в стеклянную оранжерею и выйти на террасу, с которой за крышами домов были видны танжерский залив и Испания. Отсюда открывался восхитительный вид, и иногда по утрам в предрассветной прохладе перед восходом солнца Аллен сидел в патио за деревянным столом, на котором стояла его машинка и бутылка холодной содовой, и отвечал на письма, а небо на востоке быстро светлело. Кричали петухи, и возле отеля «Сесиль» на берегу еще горели голубоватые фонари. Грегори жил в комнате побольше, этажом ниже, за которую платил 14 долларов в месяц.

Билл сидел на игле, его щеки ввалились, резко обозначились скулы, он сильно похудел. Его движения были типичными движениями торчка, казалось, ему было безразлично, где они. Билл по-прежнему страстно увлекался «разрезками», теперь «разрезки» играли роль во всех сферах его жизни. Он устроил Аллену настоящий допрос, желая знать, кто послал его, кому он служит: «Что внутри, если тебя разрезать? Лайонел Триллинг!» Билл нашел многочисленные программки, которые Аллен написал еще во время учебы в Колумбийском университете. Он обнаружил, что многие свои идеи тот позаимствовал у отца, и заявил, что в них есть многое из древней еврейской культуры, и это несмотря на то, что Гинзберг воспитывался отнюдь не по-еврейски и никогда не был ярым фанатиком определенной религиозной доктрины.

Как обычно, Аллен был готов понять и принять новые идеи Билла, но он был изумлен, когда Билл настоял на том, чтобы Аллен устроил ему допрос, потому что, по его мнению, все, в том числе и он сам, работали на кого-то, проповедовали навязанные кем-то идеи. В этом Биллу помогал Иэн Соммервиль и его новый помощник Микки Портман, очаровательный 18-летний наркоман, богатый англичанин без цели в жизни. Билл совершенно одурманил его, и он подражал каждому движению Билла – он ел то же, что и он, каждый раз, когда Билл пил чай с мятой, он тоже пил чай с мятой. Конечно же, он разделял все его идеи и еще прежде, чем сам Билл начинал говорить, пускался в их изложение. Микки появился год назад, тихо возникнув на пороге комнаты Билла в отеле «Рашмор», в котором он тогда жил, и вошел в жизнь Билла к большому неудовольствию Иэна, который по-прежнему учился в Кембридже. Микки всегда нравились чернокожие мужчины, но через полгода он переспал с Биллом. Иэн сразу же об этом узнал и неделями ходил мрачный. Иэн с Микки не ладили, но,

хотя Билл и не слишком-то трепетно относился к чувствам Иэна, он в конце концов смог убедить Микки не переезжать в его новый отель, хотя запретить тому ошиваться вокруг было выше его сил. Билл, Иэн и Микки продолжали работать с применением техники «разрезок», все более и более совершенствуясь в ней. Аллен с Питером с трудом отличали настоящие мысли Билла от выдуманных им, к примеру, в одном из рассказов он утверждал, что все женщины – инопланетные агенты, которых отправили на Землю гигантские насекомые из другой галактики. Аллена раздражали Иэн и Микки, он писал Керуаку: «Мне кажется, что они заменили Биллу нас, что теперь он волнуется и откровенничает с ними», – он называл их «демонами, которые скачут и прыгают за его спиной и фальшиво нам улыбаются».

Аллен почти никогда не мог поговорить с Биллом наедине, потому что рядом постоянно ошивался Микки, который вмешивался в разговор и начинал говорить о взглядах Билла на то или иное. «Билл общается с 18-летним испорченным отродьем английского лорда, ребенок похож на бледноликого Рембо, но посимпатичнее. Наверное, леди Портман, его мать, поручила Биллу присмотреть за ним, предполагая чисто платоническую связь, но у Билла с ним какие-то совершенно жуткие отношения, этот ребенок лезет везде, и поговорить с Биллом наедине почти невозможно. Билл по большей части очень рассеян, но глубоко увлечен “разрезками”, с использованием этого метода рисует коллажи, фотографирует меднокожих, словом, очень занят – с применением техники “разрезок” пишет новую, чисто экспериментальную книгу, на удивление приятное чтение, хотя зачастую оно и кажется ни о чем, называется “Мягкая машина“» (из письма Аллена Люсьену Кару).

За годы, прошедшие с того времени, как Аллен с Биллом жили вместе в Бит Отеле, первый тоже сильно изменился. Вместе с Тимоти Лири он экспериментировал с псилоцибином и, конечно, принимал яхе. Помимо употребления большого количества наркотиков, Аллен с Питером много работали над идеей, которую Гинзберг с Берроузом обсуждали в Бит Отеле, идеей «всеобщей любви». Они устраивали оргии и сменили множество партнеров обоего пола. Они были потрясены, когда обнаружили, что Билл совершил поворот на сто восемьдесят градусов и вместо того, чтобы попытаться расширить круг любви, перестал верить в любовь, привязанность, даже в дружбу, он утверждал, что выше этого. В то время Биллу казалось, что им не могут руководить страсти, эмоции, дружба, прихоти, даже язык.

Питера же особенно ужасали заявления Билла о том, что, как только мужчины найдут какой-нибудь способ партеногенеза, всех женщин необходимо уничтожить. Питер громко выступал в защиту женщин и секса, он краснел, злился, не понимая, что Берроуз и мальчики специально подзуживают его. Они безжалостно насмехались над любовью Питера к женщинам, они утверждали, что, наверное, если его разрезать внутри, они найдут Венеру. Аллен пытался угомонить Питера, но тот остро чувствовал эту любовь и верил в то, что мир спасет секс между мужчиной и женщиной, поэтому считал своим долгом защищать гетеросексуальность. Он не собирался отказываться от своих убеждений, что лишь давало Биллу и мальчикам повод для новых невероятных предположений. Питер не мог состязаться с циничным и искушенным Берроузом и обычно после каждого спора уходил уязвленным, опустошенным и несчастным.

Аллен попытался уговорить его не обращать внимания на эти насмешки, но Питер решил, что Аллен на стороне Билла и тоже против женщин, это привело к тому, что Аллен с Питером тоже начали спорить и в результате добрались до самой сути их сложных взаимоотношений. Питер считал, что это из-за Аллена он стал гомосексуалом и иногда ему казалось, что Аллен подавляет его своей волей, ему пришло в голову, что подчас он делает вещи, которые делать не хочет. После споров с Биллом Питер не мог оценивать ситуацию непредвзято и понять, что ему следует на какое-то время расстаться с Алленом.

Аллен же, со своей стороны, был потрясен, сколь мало человеческого осталось в Билле, и боялся того, что Питер может уехать. Он не мог просто взять и забыть о годах их прежней дружбы с Биллом или о семи годах «замужества» с Питером, несмотря на всю иронию Билла по этому поводу. Билл сказал, что Аллен цепляется за старую дружбу и чувствует свою зависимость от нее, он критиковал его за привязанность как к Питеру, так и к себе самому. Билл всегда был для Аллена гуру и теперь не знал, что и думать. Аллен написал Лоуренсу Ферлингетти о том, что Питер уезжает: «В Танжере мы спорили о судьбах вселенной. Он хочет, чтобы миром правили секс и любовь, Берроуз хочет, чтобы это было просто незаметное существование тел по Арто. Я смущен, растерян, я по-прежнему жив, хотя, кажется, Берроуз уже убил всякую надежду. Дезинсектор серьезен. Питер хочет невинности и сексуального апокалипсиса. Все очень серьезно. Меня тошнит».