Битая грань
Шрифт:
Жаль, именно в этот момент ее начальница спохватилась и принялась названивать, выясняя, сколько Катерина собирается еще по аптекам шляться?
Да и Ольшевский торопился.
— Вопрос не закрыт, котенок, — заметил он, хоть во всей позе мужчины ощущалось, что ему категорически не хочется уезжать.
Да и тем, что их прервали, недоволен! Она заметила, как изменился его взгляд и как Александр прислушивался к грубому тону ее руководительницы, прекрасно слышимому в уютном и теплом салоне.
А Катерина до следующего утра жар его руки на своем затылке чувствовала. Пока первое смс от Саши не получила…
А
— Да, котен?
— Саша, зачем? — немного растерявшись, позвонила Катерина, едва открыв коробку.
Он помолчал некоторое время, но понял о чем она.
— Сложный вопрос, — хмыкнул в итоге. — Если честно, мне тебя побаловать захотелось. У нас сейчас подготовка к новогодней выставке в галерее, выбираем кейтеринг для проведения банкета. А у них куча вариантов для презентов гостям. Увидел эти сладости и о тебе сразу подумал, — как-то вообще без позерства или лукавства ответил Саша.
В его голосе Катя слышала искренность.
И что-то еще такое, от чего она замерла у окна, где стоял ее рабочий стол. Вроде и на город смотрит, а не видит ничего. И перед внутренним взором Саша… Наяву практически видит, как он на нее смотрит с тем новым и непривычным выражением… А, будучи уже не девочкой, Катерина солгала бы, заявив, что не замечает в его глазах чисто мужского желания. Да и в голосе Александра сейчас она это новое притяжение, вспыхнувшее между ними, слышала.
— Тебе что, баловать больше некого? — спросила немного с претензией.
Не злилась на него. Нет, Господи! Просто сама растерялась от силы тех эмоций, что от одних только предположений окатили жаром все тело, заставив задрожать ее пальцы, теребящие ленту, которой коробка была перевязана.
— Выходит, что больше некого, котен, — ответил Ольшевский с веселой хрипотцой в голосе. — Да и не хочется другого никого.
— Саша, тебе не кажется, что это обсудить стоит?.. — у нее в горле ком стал, размером с подушку! Слова реально проталкивала, словно заикаться вдруг начала.
Потому что как-то по-веселому страшно, по-хорошему… А еще неуверенность есть — вдруг все же не так поняла, ошибается?
— Куда мы движемся, чего хотим и к чему это все приведет…
— Мы это точно вот так обговаривать не будем, Катя. Я уже слишком взрослый, чтобы в «секс по телефону» играть. А мы точно до этого дойдем, если сейчас выяснять начнем, чего и куда, — Ольшевский хохотнул спокойно и уверенно.
И снова непонятно: серьезен или шутит? С его вечным чувством юмора поди разбери…
А у нее уже щеки горят и пульс в голосе отбивает лихорадочный ритм.
— Не парься, малыш, — будто ощутив, что она в раздрае, вдруг тише и мягче добавил Александр. — Все обсудим. Глаза в глаза. Только я со своим авралом разгребусь, и поговорим с толком, с расстановкой, — пообещал или предупредил, поставив в известность?
От властных и командных ноток как-то чисто по-женски вздохнуть хотелось. А еще позволить себе покапризничать от его этого «малыш»… Господи, что же он с ней делает одним голосом? Когда их отношения успели в такое русло перекочевать?
— Кушай пирожные, — тем временем распорядился Ольшевский и прервал связь…оставив Катю гадать о том, придумывает она накал между ними или нет, наедине с зефирками.
Кате, кстати, прилично влетело от начальницы по поводу этих сладостей, о чем она Саше не рассказывала, правда.
Та в принципе не отличалась миролюбивым характером, и мужчин недолюбливала «как вид». Видно, обидел ее кто-то конкретно. Всех называла мудаками и козлами, зачастую отрываясь на подчиненных, переходя на личности. И не дай бог было кому-то желанно забеременеть, рассказать об удачном свидании или обронить фразу о замечательном муже в ее присутствии. Начальница не успокаивалась, пока не доводила «наивную дуру» до слез, в деталях объясняя, что мужики пыжатся и идут на какие-то поступки, только если хотят тебя за просто так поиметь, или если поимели кого-то другого, а перед тобой вину пытаются загладить… Иногда и в матерных выражениях, что просто коробило окружающих. Не одна девчонка уже уволилась, да и мужчины не все выдерживали, невзирая на то, что зарплата, в среднем по рынку, действительно была неплохой.
Если брать во внимание, что их начальница была дважды разведена, наверное, делилась все же своим опытом. И в чем-то ее можно было понять… Но точно не принять и не оправдать подобное хамство и грубость.
Катерину ранее эта сторона характера руководительницы не касалась. У Кати просто не имелось никакой личной жизни, на нее отрывались по другим причинам. Но в последние дни… многое изменилось. И первым толчком послужили те самые часы, которые она и сейчас с внутренним удовольствием рассматривала на своей руке, потягивая кофе.
Вероятно, привлекла внимание начальницы массивность нового аксессуара. Да и явная гендерная направленность этих часов.
— Некуда деньги тратить? Или я тебе плачу слишком много? — с той самой беспардонностью, которая просто убивала Катерину, воспитанную в совершенно иной системе ценностей, несмотря на «бизнес» отца, сделала ей замечание. — Купила такое! — добавила с гневным упреком.
При этом настолько выразительно смотрела на часы (с завистью, кстати, и алчным прищуром, который не смогла скрыть), что предмет «упрека» вопроса не вызывал.
— Мне подарили, — сдержанно отозвалась Катерина, делая вид, что чертовски занята заполнением отчетностей в ноутбуке.
— Кто это такие подарки делает под две тысячи зеленых? Любовник? Чем ты на досуге занимаешься, а? — начальница глянула так, словно уличила ее в проституции, вот честно!
Захотелось ответить. Громко и гневно. А еще встать и выплеснуть ей остывший кофе на блузу. Катя сама понимала, что находится на каком-то тонком пределе, на грани нервного срыва. Эта женщина изводила ее не первый месяц. Катя до сих пор не понимала, как выдерживает уже почти год. Никогда еще ей не было настолько дискомфортно рядом с другим человеком. Словно две разные системы ценностей. И каждый день на работе — как каторга. Но и вариантов сейчас иных нет.