Битая карта (сборник)
Шрифт:
Не стал для Чека неожиданностью и громкий скандал в Стокгольме, разыгравшийся после провала «Лиги убийц». Полковник Хаджи Лаше Магомет Бек давно уже числился в списке разыскиваемых преступников. Автор дешевых бульварных книжонок, был он еще известен как опасный налетчик и обвинялся в вооруженном ограблении банка с убийством трех служащих охраны. Числились за ним и другие преступления, и не зря сбежал он из Петрограда, тайно перейдя финскую границу.
Особое внимание петроградских чекистов по причинам, о которых будет сказано позднее, привлекала деятельность английской секретной службы — «Интеллидженс сервис». И не случайно задолго до осеннего наступления Юденича в Чека начали накапливаться довольно
Целый ряд фактов, подчас едва заметных и вроде бы несущественных, подсказывал, что в Петрограде зреет новый контрреволюционный заговор и что возглавляет его некий англичанин.
Располагала Чека и приметами этого агента английской секретной службы, — правда, до крайности противоречивыми, неопределенными. По одним данным выходило, к примеру, что он молодой еще человек, высокого роста, чуть сутуловатый, с худощавым бритым лицом, в красноармейской шинели и в стоптанных русских сапогах. Другие источники утверждали некое сходство агента с Иисусом Христом, каким пишут его на иконах: густая вьющаяся бородка, удлиненные черты лица, грустные глаза. По третьим получалось, что это талантливый пианист, едва ли не виртуоз, и что он хорошо известен в артистическом мире Петрограда.
Контрреволюционным заговорам в ту беспокойную пору никто не удивлялся. Требовалось быстрее их обнаруживать и, главное, еще быстрее обезвреживать.
Тем меньше удивлялись заговорам в Петрограде, справедливо названном десницей и шуйцей революции.
За первые два года после победы Октября Красный Петроград отправил по партийным мобилизациям около трехсот тысяч лучших своих сынов и дочерей. Петроградские коммунары сражались на фронтах гражданской войны, работали в совдепах, чрезвычайных комиссиях, продовольственных и заградительных отрядах. Не было в республике самого захолустного уезда, где бы не действовали закаленные в классовых битвах петроградские пролетарии. Многочисленные мобилизации, естественно, ослабили город и его партийную организацию.
В то же время Петроград, эта недавняя столица Российской Империи, был буквально наводнен «бывшими людьми». Промышленные тузы, купцы, изгнанные с насиженных мест помещики, враждебно настроенное офицерство, родовитая сановная знать — вся эта публика являлась отличной питательной средой для бесконечных интриг и провокаций против власти трудящихся.
Поначалу «Английская папка» не отличалась чрезмерным обилием накопленных в ней материалов. Всего лишь разрозненные факты, смутные догадки, непроверенные гипотезы. Явно не хватало чекистам ниточки, позволяющей приступить к практическим действиям. Пусть тоненькой, пусть еле заметной, это неважно, но все же ниточки, которая рано или поздно выводит на верную дорогу.
Однако логика классовой борьбы была логикой жестокой и неумолимой. Слишком уж заманчиво выглядела возможность подготовить в городе вооруженный мятеж, приурочив его к новому наступлению белогвардейцев. И было бы непростительной глупостью рассчитывать на то, что враги революции не воспользуются этой возможностью, даже если шансы у них будут совсем малы.
Коллегия Петроградской чека поручила «Английскую папку» сотруднику особого отдела Эдуарду Морицевичу Отто.
— Вот что, Профессор, садись-ка и размышляй, — сказал ему Николай Павлович Комаров, начальник особого отдела. — Знаю, что перегружен, что достаточно забот по коллективу, — все знаю… Но придется заняться английскими интригами. Советую взглянуть еще разок на дело Кроми; свяжись с московскими товарищами, а главное — думай, анализируй, ищи… Попробуй себя поставить вместо них, как бы ты сам действовал, с чего начинал… Иногда это бывает полезным…
Профессор смущенно почесал за ухом. Опыта у него, к сожалению,
— Ну, дорогой отсекр, не ожидал от тебя, — поморщился Комаров. — Все у нас неопытные, всем надо учиться. Да что ты, сам не знаешь? Давай, давай, впрягайся по-настоящему, а разговорчики эти брось…
— Но я же в интересах дела…
— И я в интересах дела. Нельзя нам проморгать этого заговора, понимаешь. Начинай с сегодняшнего дня, а по партийному коллективу мы тебе подберем замену…
Помимо основных своих обязанностей в особом отделе Эдуард Морицевич Отто был еще секретарем, или, как говорили в ту пору, отсекром, партийного коллектива Чека. И доверие его товарищей, избравших Профессора на этот ответственный пост, было, разумеется, не случайным. Коммунист-подпольщик, бесстрашный партийный боевик, один из самых вдумчивых следователей, начавший работу на Гороховой еще весной 1918 года, — кого же другого могли они выбрать в свои партийные вожаки?
Кстати, и партийная кличка Эдуарда Морицевича относилась к дореволюционному периоду. Профессором его окрестили еще в годы первой русской революции. Заведовал он тогда тайной динамитной лабораторией, снабжал самодельными бомбами вооруженные рабочие дружины, выпускал подпольные листовки, научившись ремеслу наборщика и печатника, а после того как военно-полевой суд вынес ему смертный приговор, умудрился подготовить и благополучно совершить неслыханно смелый побег из одиночной камеры. Партийная кличка с тех пор приклеилась к нему навечно.
Что там ни толкуй, а все рекомендации Николая Павловича были хорошо продуманными. В особенности насчет капитана Кроми. И Профессор внимательнейшим образом заново изучил прошлогоднее дело английской миссии. Но, увы, среди выловленных и успевших исчезнуть агентов «Интеллидженс сервис» человека с внешностью Иисуса Христа не оказалось. Не было среди них и музыкантов, тем более не было виртуозов-пианистов.
Запрос, посланный Профессором в Москву, прибавил немногое. Из Всероссийской чрезвычайной комиссии ответили, что помочь пока бессильны, материалов соответствующих не имеется. Далее следовали обычные советы и пожелания, а их у Профессора хватало. Не было у него ниточки, за которую можно уцепиться.
Но кто ищет, тот непременно находит. И вскоре появилось нечто похожее на ниточку. Подкинула ее начавшаяся в Москве и Петрограде ликвидация «Национального центра» — так называлась крупнейшая антисоветская организация кадетского подполья.
Следствие установило, что помимо связей с разведками Колчака и Деникина «Национальный центр» усиленно налаживал контакты с английской секретной службой. Арестованные лидеры организации признались, что к ним в Москву приезжал из Петрограда полномочный эмиссар Лондона. Приметы его заставили Профессора насторожиться: лет тридцати с небольшим, высокий, тонколицый, в красноармейской шинели, свободно изъясняется по-русски, лишь изредка обнаруживая незначительный акцент.
«Национальный центр» остро нуждался в деньгах, со дня на день ожидая специального курьера от Колчака. Руководители его не подозревали, что курьер этот перехвачен чекистами и миллион рублей золотом, который он вез из Сибири, давно сдан в Госбанк.
Англичанин пообещал, как выяснилось, помочь с финансированием, оговорившись, что предварительно обязан запросить согласие Лондона и что уйдет на это недели две.
Следствие установило также, что вместе с англичанином в Москву приезжала немолодая женщина, назвавшая себя Марьей Ивановной. Вся в черном, сухая, жилистая, некрасивая, глаза злые и властные, нос с заметной горбинкой. Прощаясь, англичанин предупредил, что замещать его будет Марья Ивановна.