Битая ставка
Шрифт:
— Нам было поручено,— продолжал Гнилицкий,— найти ранее посланного сюда агента и проверить, что он здесь успел сделать. После нашей радиограммы о его работе ему будет направлен запрашиваемый им груз. Что за груз, не знаю, но предполагаю, что речь идет об оружии. Координаты выброски его я вам уже назвал.
— Можно ли вам верить, Герасим?
— Я говорю только правду, гражданин майор. Попал я в эту ситуацию по глупости и сейчас хочу искупить свою вину. Я и не собирался по-настоящему работать на них. Я только ждал удобного случая, чтобы попасть к своим.
— Как же вы оказались на службе в немецкой разведке?
— Как-то само собой получилось. Жил я в здешних
— Сдались?
— Не знаю, как и говорить. Ну, в общем, находились мы в обороне. Потом, когда немец начал наступать, мы с дружком оказались впереди, немцы сзади нас. Ну куда идти? Везде они... А потом нас и отправили под Псков. Там я сидел в лагерях. Надоело жрать баланду из брюквы. А тут пришли в лагерь наши, русские, даже земляки мои, и начали агитировать поступать в русскую армию, точнее, в казачий корпус, который формировали немцы. Тех, кто согласится, обещали хорошо одеть, кормить, а после войны еще и вознаграждение выдать. Ну, подумал я, чем здесь подыхать, так, может, там будет возможность к своим переметнуться. И согласился. Когда со мной беседовал офицер, ему, видно, понравилась биография моего родителя. Поэтому меня отправили не в армию, а в специальную школу в город Борисов. Там выучили меня на радиста. Пять месяцев учили. Потом повезли нас, несколько человек, на Украину, а оттуда я попал на полуостров, затем сюда.
— Стало быть, вы являетесь агентом фашистской разведки?
— Да, стало быть, так... Но я с самого начала про себя решил: как окажусь на своей территории, так приду к властям и все сам расскажу.
— Почему?
— Почему, почему? Вы бы посмотрели, что они делают с нашими людьми на захваченных землях. Волосы дыбом становятся. В лагерях люди сотнями мрут от голода и побоев.
— Могли бы сказать, кто еще заброшен к нам в последние дни?
— Из того штаба на полуострове, где я был? Не знаю точно, может, это не на вашем участке фронта... Сюда должен был перейти один моряк. Больше мне о нем ничего не известно. Там такие условия, что многого не узнаешь, а начнешь расспрашивать — быстро язык оторвут.
— Можете вы описать нам приметы этого «моряка», упомянутого следователя Остера и других, с кем вы там встречались и кого видели?
— Описать? Описать, наверное, не смогу, не шибко грамотный, а рассказать, какие они — попробую.
Допрос продолжался...
„Иван Иванович“
— Товарищ Михайлов, пригласите ко мне майора Юдина и капитана Гречкина. Кроме того, передайте, пожалуйста, товарищу Чаянову, чтобы он завтра к утру был у меня.
— Есть, товарищ майор!
Они вошли в рабочую комнату Васина — Юдин и Гречкин. Первый высок, несмотря на свои пятьдесят лет, статен: полевая форма с двумя прямоугольниками в петлицах сидит на нем несколько даже молодцевато. На гимнастерке — орден Красного Знамени.
Гречкин моложе, но сутуловат, худощав и, вообще, вид у него далеко не бравый. Васин знает, что капитан не долечил рану, выписался из госпиталя досрочно. Не до того, говорит, война.
— Для дела нужен человек,— говорил Васин,— способный сыграть в шайке врагов роль агента абвера, заброшенного к ним с определенным заданием. Хорошо, если бы этот человек был иностранцем, владеющим русским
— Андрей Андреевич,— обратился Гречкин к Юдину.— Я думаю, Бельтфер подойдет, а?
— Бельтфер, говоришь? — Юдин перебирал бумаги, извлеченные из планшетки.— Бельтфер... А знаешь, Аркадий Павлович, утвердительно повторил он, это вполне подходящая кандидатура. Вот смотрите,— и он начал читать послужной список: бывший обер-ефрейтор Иоган Бельтфер, баварец из города Ашау, там у него осталась семья. Служил в артдивизионе, перешел к нам еще в августе 1941 года, коммунист, рабочий-металлист. Образование среднее. Проверен нами на практический работе. Русская разговорная речь сносная, объясняться и вести беседу может.
— Ну так что ж,— согласился Васин.— Пусть будет Бельтфер. Познакомьте меня с ним. Завтра утром здесь будет Чаянов. Уточните, Андрей Андреевич, все материалы по его группе. Разработайте схему подготовки Бельтфера для выполнения им нашего задания в этой группе. Дело в том, что «интендант» просит и со дня на день ждет с той стороны эмиссара. Сигнал о вылете и пароль для связи нам известны. Подготовьте его для роли этого эмиссара. Времени у нас немного, а дело требует не только срочности, но и точности деталей. Обговорите это с Чаяновым и доложите.
— Товарищ Гречкин владеет немецким, знает условия Германии, бывал там до войны. Так что его участи в подготовке Бельтфера будет, я думаю, не лишним. Действуйте, Андрей Андреевич. Да, вот еще что. Завтра я со следователем буду допрашивать Шубина и того парашютиста, что выброшен на участке Зеленина. Товарищу Бельтферу не лишне будет поприсутствовать.
— Хорошо, Аркадий Павлович.
— Давайте несколько откорректируем наш план ведения следствия,— сказал Васин следователю.— Нам известно, что «интендант»— выброшенный немцами резидент, по кличке Посол. Селин и радист выпорхнули из того же гнезда, заброшены для руководства работой Посла. «Моряк»— тоже их агент, но подлинная цель его прихода нам еще неизвестна. Фигура интересная, но откровенности в его признаниях пока еще не просматривается. А если учесть, что он придумал взрыв моста, чтобы воспользоваться этой ситуацией и скрыться, напрашивается вывод: откровенных показаний и связей он пока давать не собирается.
— А что если действительно устроить ему встречу с матерью, товарищ майор?— предложил следователь.— Может быть, шевельнется у него что-нибудь в душе, и пойдет он на откровенность?
— Не думаю, чтобы у такого «шевельнулось». Впрочем, встречу разрешаю. Она, по крайней мере, не повредит. Но сначала надо показать «моряка» Гнилицкому. Может он опознает его.
Васин вышел, а следователь продолжил разговор с радистом.
— Гражданин Гнилицкий, в своих показаниях вы говорили о человеке во флотской форме, которого немцы, очевидно, забросили к нам. Могли бы вы его опознать, если бы увидели?
— Опознать? А почему же нет, мог бы, если бы увидел.
— И подтвердить, что это он?
— Да, подтвердил бы, если это он.
— Сейчас мы вам покажем одного -человека, его выведут на прогулку во двор. Вы посмотрите на него и определите, тот ли он человек, которого вы видели там, в гнезде Вильке. Подойдите вот сюда, к окну.
Через несколько минут в сопровождении часового во двор вывели Нилина. Гнилицкий тут же сказал:
— Да, это тот человек. Форму надел в день отправки, а то в гражданском ходил.