Битва Деревьев

Новак Илья

Ветер дул ровно и сильно. Эльхант вернулся к летуну, присел рядом. Крыло почти отвалилось, колпак побелел, трещина пересекала корпус над емкостью. Но газ все еще наполнял ее, и машина взлетела бы, если бы Кучек не держался за рулевую дугу.

— Пирамида… — начал Септанта, и тут раздалось знакомое потрескивание. Паутина во лбу голема разгорелась сиренево-желтым, в узорах проступило лицо.

— Лана! — позвал агач, выпрямляясь.

Амазонка глянула назад, затем вновь уставилась перед собой.

— Эльхант, он убит! — Она подалась вперед, лицо увеличилось, и

агач увидел засохшую на подбородке кровь. — Ты слышишь? Кто же теперь будет… Там… это ты? Я почти ничего не вижу!

— Лана… — повторил Эльхант.

— Ты нужен нам здесь! — Голос то звучал громче, то совсем стихал.. — Завалена камнями… Очень много… Карлики… А он мертв, Эльхант! Не знаю, что делать теперь. — Ее лицо начало пропадать. — Когда подошел… Скребуны отогнали…

Паутина померкла, лицо исчезло. Голем качнулся, чуть не упустив летун, который, выдирая нос из песка, тут же стал медленно взлетать. Кучек вновь возложил на него руку и заскрипел:

— Что было? Когда оно… — другой рукой он показал на паутину. — Теряет, Кучек теряет себя. Потом… опять жив.

— Лана пыталась поговорить со мной, — пояснил Эльхант. — Ты понял, что произошло внизу? Солы на большом корабле забрали жемчужину северян. Корабль возле пирамиды. Значит, жемчужина теперь где-то в ней? Надо идти туда.

— Как вернуться?

Агач оглядел покореженную машину.

— Развалится птичка в дороге, — проскрипел Кучек. — Можно чинить.

— Ты сможешь починить ее?

— Кучек сделан… создан, чтобы чинить. Строить и чинить. Обучался этому. Деревянная птица… да, сможет.

— Ну так начинай.

— Не так. Не здесь. Нужны инструменты.

— Хорошо, надо осмотреться получше. Я залезу на летун, а ты будешь держать его, — решил Эльхант.

Сжав руками бока емкости, голем поднял машину над головой. Септанта уперся ступнями в седло и выпрямился во весь рост.

Слева, где кромка острова загибалась, парили оранжевые лодки; множество их стояло на расчищенной от песка земле. Трудно было рассмотреть подробности в струящемся воздухе, но агач различил невысокие строения и крошечные фигурки солов за границей пустыни. Он вглядывался, глаза слезились от яркого света… А потом что-то шевельнулось за барханом справа.

— Опускай! — не дожидаясь, когда брюхо летуна ткнется в песок, Эльхант прыгнул и схватился за меч. Невысокий бархан тянулся прямой линией наискось от края острова. Теперь, очутившись внизу, Эльхант не видел, что происходит за ним. Прижав машину к песку, голем тоже повернулся в ту сторону.

— Убоюна снова нету, — скрипнул он. — Без него плохо. Нужен убоюн Кучеку.

По спине струился пот. Обнажив кэлгор, агач развязал шнурки, движением плеч скинул меховой плащ. Затем, вспомнив, приблизился к летуну, свободной рукой вырвал из чехла огнестрел с коротким стволом.

У ближней стороны бархана возник человек. Босой и почти голый, лишь в обматывающем бедра тряпье, низкорослый, с широкими покатыми плечами и буграми мышц под загорелой кожей. Откинув с лица спутанные темные волосы, он сделал несколько быстрых шагов, занося над головой длинную кость — единственное его

оружие. Кэлгор был уже поднят, кончик его смотрел в грудь незнакомца, как и ствол огнестрела.

— Откуда… — низким хриплым голосом произнес мужчина и остановился, не опуская кости. — Нет, вы не хранители…

Говорил он необычно, мягко и протяжно произнося слова. Септанта не сразу разобрал их смысл.

— Ты — раб солов, — произнес он, разглядев широкий ошейник с горящей в нем рубиновой звездочкой.

Незнакомец окинул взглядом агача, затем голема и летун.

— Да, — сказал он. — Вы не хранители. А я — уже не раб.

— Но этот ошейник… — начал Эльхант. Мужчина вдруг качнулся, выронив кость. Ноги подогнулись, и он боком упал на песок.

— Пить.

Еще мгновение Септанта глядел на него, затем боком шагнул к летуну, сунув огнестрел в чехол, достал флягу, зубами открыл ее, выплюнул пробку в песок и приблизился к незнакомцу. Не опуская меча, присел на колени и протянул флягу — мужчина вырвал ее, приник, громко глотая. Вода потекла по обветренной загорелой коже, заросшему густой темной щетиной подбородку. Рубиновая звезда посверкивала на ошейнике — слишком большом даже для могучей шеи незнакомца и очень широком, напоминающем железный воротник, верхний край которого вдавился в скулы. Правую щеку рассекал тонкий шрам, проходя между глазом и ухом, заканчивался под волосами.

— Рабский ошейник, — пояснил человек, закончив пить. — Но я не раб, уже нет. Благодарю. — Он вернул флягу. — Кто вы? Этот глиняный человек… Вы из Нижнего мира?

— Мое имя Эльхант, — сказал агач. Он отпил, кинул взгляд на емкость и отдал ее незнакомцу. — Мы снизу. Кто ты?

— Тор Гилонг, — произнес бывший раб. Найдя в песке пробку, вытер ее о грудь, закрыл флягу и медленно встал. — Возле порта я должен встретиться с другими, кто сбежал. Благодарю тебя. Я спешу…

Септанта перебил:

— Порт? Нам надо починить эту машину. Там есть инструменты?

— Инструменты… Да. С их помощью мы хотим попробовать сломать ошейники. Иначе голову разнесет, как только покинешь остров. Мы разделились, чтобы хранителям было тяжелей найти нас. Через пустыню лучше идти поодиночке. Хотим захватить лодку…

— Как ошейник может разнести голову?

— Это… — Тор Гилонг показал на красный огонек, горящий в металле. — Заклинание, вернее, часть… Как лучи. Звезда — в центре, в Пирамиде. У нее множество лучей, конец каждого — на ошейнике раба. Если он уходит от центра дальше, чем положено… Если покидает остров — луч вспыхивает… взрывается. Прожигает шею, разносит голову.

— Но я видел рабов с черной кожей далеко отсюда, — возразил Септанта. — Лодки напали на острова… Как же они смогли прилететь туда?

— На тех ошейниках камни тусклы, — ответил Тор. — Хранители гасят их, перед тем как отправить рабов на лодках.

— Снять, — проскрипел Кучек.

Бывший раб покосился на него и с легким удивлением произнес:

— Так он говорит… Никогда не видел говорящего глиняного человека. — Вдруг глаза его сузились, он сделал шаг назад и произнес севшим голосом: — Ты маг?