Битва королей (Лед и Пламя - 1)

Джордж Мартин

– Ну... может, к тому времени я придумаю что-нибудь...

– Некогда мне с тобой - мне еще лошадей чистить и седлать.
– Джон зашагал прочь, смущенный и рассерженный в равной мере. "Сердце у Сэма большое, как и он сам, но при всей своей начитанности он временами бывает таким же тупицей, как Гренн. То, что он затеял, немыслимо и бесчестно к тому же. Почему же мне тогда так стыдно?"

Джон занял свое привычное место рядом с Мормонтом, и Ночной Дозор двинулся из ворот Крастера между двумя черепами. Путь их лежал на северо-запад по кривой звериной тропе. С деревьев капало, и тихая

музыка этого медленного дождя играла по всему лесу. Ручей к северу от усадьбы разлился, запруженный ветками и листьями, но дозорные нашли брод, и отряд стал переправляться. Вода доходила коням до брюха. Призрак, переплыв поток, вылез на берег не белым, а бурым. Он отряхнулся, разбрызгивая воду и грязь во все стороны. Мормонт ничего на это не сказал, но ворон у него на плече выразил свое недовольство.

– Милорд, - сказал Джон тихо, когда они снова въехали в лес, - у Крастера нет ни овец, ни сыновей. Мормонт не ответил.

– В Винтерфелле одна женщина рассказывала нам сказки, - продолжал Джон. Она говорила, что у одичалых есть женщины, которые спят с Иными и потом рожают полулюдей.

– Бабьи россказни. Разве Крастер, по-твоему, не человек? "Это как посмотреть", - подумал Джон.

– Он отдает своих сыновей лесу. Мормонт долго молчал и наконец сказал:

– Да.

– Да, да-да, - откликнулся ворон.

– Так вы знали?

– Смолвуд мне сказал. Давно уже. Все разведчики знают, только не любят говорить об этом.

– И дядя тоже?

– Все разведчики, - повторил Мормонт.
– Ты думаешь, что мне следует его остановить. Убить его, если понадобится.
– Старый Медведь вздохнул.
– Если бы он хотел только избавиться от лишних ртов, я охотно посылал бы Йорена забирать у него мальчиков. Мы бы их воспитали, как черных братьев, и они пригодились бы Дозору. Но боги одичалых более жестоки, чем наши с тобой. Эти мальчики жертва, которую приносит Крастер. Его молитва, если угодно.

"Его жены, должно быть, молятся по-иному", - подумал Джон.

– А ты-то как узнал об этом?
– спросил Мормонт.
– От одной из жен Крастера?

– Да, милорд, - признался Джон.
– Я не хотел бы говорить вам, как ее зовут. Ей страшно, и она просила о помощи.

– Мир полон людей, которые нуждаются в помощи, Джон. Лучше всего, если они наберутся мужества и помогут себе сами. Крастер сейчас валяется на полатях, упившись до бесчувствия, а на столе внизу лежит острый топор. Будь это я, я назвал бы его "Посланный Богами" и положил бы конец своим горестям.

Да, Джон подумал о Лилли и ее сестрах. Их девятнадцать, а Крастер один, но...

– Однако нам придется худо, если Крастера не станет. Твой дядя мог бы рассказать тебе, что его дом не раз спасал разведчиков от смерти.

– Мой отец...
– Джон замялся.

– Смелей, Джон. Говори.

– Отец однажды сказал, что есть люди, которыми не стоит дорожить. Жестокий и неправедный, знаменосец бесчестит не только себя, но и своего сюзерена.

– Крастер сам себе господин - он нам на верность не присягал. И нашим законам он не подчиняется. У тебя благородное сердце, Джон, но это будет для тебя полезным уроком. Мы не можем исправить мир. У нас другая цель. Ночной Дозор

ведет свою войну.

"Свою войну. Да, придется мне это запомнить".

– Джармен Баквел сказал, что мой меч может скоро понадобиться мне.

– Вот как?
– Мормонту это, видимо, не понравилось.
– Крастер ночью наговорил такого, что нагнал на меня страху и обеспечил мне бессонную ночь у себя на полу. Манс-Разбойник собирает всех своих подданных в Клыках Мороза. Потому-то деревни и опустели. То же самое рассказал сиру Деннису Маллистеру одичалый, которого его люди взяли в Теснине, но Крастер назвал место - в этом вся разница.

– Он строит город или создает армию?

– Кабы знать. Сколько их там? Каково число боеспособных мужчин? Никто этого сказать не может. Клыки Мороза - это жестокая негостеприимная пустыня, сплошной камень и лед. Много народу там не прокормить. Я вижу только одну причину такого сбора. Мане намерен нанести удар на юг, на Семь Королевств.

– Одичалые и раньше к нам вторгались.
– Об этом рассказывали и старая Нэн, и мейстер Лювин.
– Реймун Рыжебородый привел их на юг во времена моего деда, а перед ним был король по имени Баэль Бард.

– Да, а задолго до них был Рогатый Лорд и братья-короли Гендел и Горн, а в стародавние времена Джорамун, который протрубил в Рог Зимы и поднял из земли гигантов. Все они бывали разбиты либо у Стены, либо дальше, у Винтерфелла... но ныне Ночной Дозор только тень былого, и кто готов сразиться с одичалыми, кроме нас? Лорд Винтерфелла умер, а его наследник увел свои войска на юг, чтобы драться с Ланнистерами. Одичалым никогда больше не представится такого случая. Я знал Манса-Разбойника, Джон. Он клятвопреступник, но глаза у него есть, и никто не посмел бы назвать его слабодушным.

– Что же нам делать?
– спросил Джон.

– Найти его. Сразиться с ним. Остановить его. Триста человек против полчищ одичалых. Пальцы Джона сжались в кулак.

ТЕОН

Она была красавица - этого никто бы не дерзнул отрицать. "Впрочем, твоя первая всегда красавица", - подумал Теон Грейджой.

– Ишь как разулыбался, - сказал позади женский голос.
– Нравится она тебе, молодой лорд?

Теон смерил женщину взглядом и остался доволен увиденным. Сразу видно, островитянка: стройная, длинноногая, с коротко остриженными черными волосами, обветренной кожей, сильными уверенными руками и кинжалом у пояса. Нос великоват и слишком остер для худого лица, но улыбка возмещает этот недостаток. Немного постарше его, пожалуй, но ей никак не больше двадцати пяти, и движется так, словно привыкла к палубе под ногами.

– Да, на нее приятно смотреть, - сказал Теон, - но и наполовину не столь приятно, как на тебя.

– Ого, - усмехнулась она.
– Надо мне быть поосторожнее. У молодого лорда медовый язык.

– Это правда. Хочешь попробовать?

– Вот оно как?
– Она дерзко смотрела прямо ему в глаза. На Железных островах встречаются женщины, которые плавают на ладьях вместе со своими мужчинами, и говорят, море до того меняет их, что они и в любви становятся жадными, как мужчины.
– Ты так долго пробыл в море, лордик? Или там, откуда ты приплыл, женщин вовсе не было?