Битва королей. Огонь эльфов

Хеннен Бернхард

«Тридцать два признания»

Автор: Кайлеен, графиня Дориенская,

рукописный доклад, королевский архив

Клавес

Он нес тяжелый холщовый мешок с широким кожаным ремешком, переброшенным через плечо. Бурая, выгоревшая на солнце трава была покрыта тонким слоем инея. Трава поскрипывала, когда он проходил по ней в поисках высохшего помета рогатых ящериц. Утро было туманным. Стадо отправилось в путь еще до рассвета. Ганда разбудила его очень рано. Ганда всегда была добра к нему. Она ему нравилась. Сегодня утром она насыпала сверху

серой каши какой-то коричневый порошок, благодаря которому каша стала гораздо лучше на вкус.

Клавес вслушался в туман. Крики стихли, равно как и звонкая песня металла. Он почувствовал, что эти звуки беспокоят крупных рогатых ящериц. У него в животе тоже появилось какое-то холодное, колючее чувство. Там, в тумане, должно быть, происходит что-то ужасное.

Сегодня утром Ганда казалась обеспокоенной. Может быть, знала, что будет такой шум?

Дымящаяся навозная куча отвлекла его от размышлений. Клавес опустился на колени. Навоз Лунного Ворота он отличал по запаху. Но этот был оставлен самцом, не самкой. Он рассматривал непереваренные травинки, сверкавшие в темной массе. Они были цвета солнечных лучей. Иногда он представлял себе, что ящерицы питаются солнечными лучами. А когда они бросали вечером высохший помет в костер, то высвобождали тепло солнца.

Клавес запустил руки глубоко в кучу. Она была приятно мягкой и теплой. Он обеими руками взял свою добычу и положил в холщовый мешок. Потом вскочил. Ремень на плечах давил на старые раны на груди. Повсюду на его теле виднелись красные полосы, которые постепенно становились бледнее. Ганда и другие не захотели рассказывать, что с ним произошло. Когда он потягивался, то чувствовал покалывание в плече и груди. А иногда начиналась такая головная боль, как будто ему в волосы вцепился ворон и принялся клювом вырывать их.

Клавес ускорил шаг. В тумане он видел старого Увальня. К его спине была прикреплена большая сушильная платформа, на которой они должны были раскладывать помет. Когда он становился совсем твердым и крошащимся, его можно было подбрасывать в костер.

Клавес проворно вскарабкался по веревочной лестнице, пока Толстун неторопливо продолжал свой путь. Он высыпал помет на одну из плетеных циновок с высокими бугристыми краями, натянутых между решетками с тонкими прутьями, поднимавшимися над спиной ящера подобно иглам. Он тщательно разложил коричневато-золотистую кучу, чтобы помет просох равномерно.

— Эй, дерьмоносец! Спускайся сюда, ты нам нужен.

Клавес удивленно огляделся по сторонам: нет ли кого другого на спине Увальня?

— Ты что, не слышишь, вонючий мешок?

Клавес поднял мешок, в котором переносил помет. Что Никодемус хочет от холщового мешка? Он его не получит!

— Клавес! Спускайся уже наконец!

Слуга испугался. Очевидно, комендант все это время имел в виду его. Но почему он не позвал его по имени? Клавес схватился за выбритое место на голове. Боль вернулась. Все так запутанно. Он не мог вспомнить даже собственного имени. Но великий комендант Элийя не был так любезен, что упомянул его. Элийя — славный парень. Он часто приходил к нему, обычно — когда поблизости не было Ганды. Он объяснял все те вещи, которые Клавес не понимал. Было так много того, чего он не понимал! Очевидно, он глуповат… Даже дети могли многое объяснить ему.

Элийя пояснил,

что все дело в том, что он не такой. Поначалу он очень сильно беспокоился из-за этого. Он слишком велик! Руки и ноги неуклюжи. И у него не такая красивая голова, как у лутинов. Иногда он утром разглядывал свою голову в кружке с питьем. На ней было полно лысых мест, где не росло ни единой волосинки. И морда у него какая-то плоская и приплюснутая. Остальным, должно быть, тяжко смотреть на такую уродливую морду.

— Клавес! Спускайся наконец, ты, огромный тупица!

Он поспешил спуститься по веревочной лестнице. Внизу его ждала целая группа лутинов. То, что их так много, обеспокоило его. Он оступился, когда спрыгивал с последней ступеньки веревочной лестницы, и покатился в траву.

Лутины рассмеялись. И он тоже присоединился к смеху. Посмеявшись, они относились к нему лучше.

— От тебя ужасно воняет! — пролаял Никодемус. — Сколько раз тебе говорить, чтоб ты вытирал пальцы о траву, после того как ковыряешься в дерьме?

— Десять раз, комендант.

Это было неправдой. Такое случалось чаще, но Клавес не знал, что там после десяти. Он знал, что есть счет дальше, но воспоминания оставили его. До десяти он умел считать только потому, что его научили дети. Завтра они хотели показать ему, как считать дальше с помощью пальцев ног, когда пальцы на руках заканчиваются. Они обещали. Но Клавес был этому не рад. Они говорили, что, чтобы считать, придется бегать босиком. А это плохо — по холодной-то траве!

— Нам нужны все, кто может носить тяжести, — пояснил Никодемус.

— Комендант! Так точно, комендант!

Никодемусу очень нравилось, когда к нему обращались как к коменданту, поэтому он старался делать это как можно чаще. Это Клавес понял очень быстро, точно так же, как быстро научился тому, что может поднимать больше тяжестей, чем лутин. Не сильно напрягаясь он мог отнести на сушильную платформу целую кучу помета за один раз. Каждому лутину в лагере пришлось бы бегать несколько раз. Хорошо, когда можешь делать хоть что-то. Собственная сила наполнила Клавеса гордостью.

— Идем! — Никодемус помахал ему рукой, и целая группа лутинов пришла в движение. — И вытри наконец дерьмо с пальцев!

Клавес неохотно подчинился приказу. Ему нравилось ощущение, когда влажный помет высыхал на его руках. И ему нравилось наблюдать, как на его второй, темной коже образуются мелкие трещинки, а потом она опадает, как корочка с ран.

Клавес молча двинулся за лутином. Через некоторое время они услышали стон. За холмом раздавались грубые голоса. Легкая дымка по-прежнему закрывала обзор.

Клавес увидел, что невдалеке в тумане скользит что-то большое. Оно было еще больше него. Он забеспокоился и решил держаться поближе к лутинам.

На вершине холма они нашли странное животное. Очень большую лошадь. Но вместо шеи из ее тела рос торс мужчины. Должно быть, животное приходилось родственником лутинам, потому что пусть у него и не было красивой острой мордочки, зато на лице было очень много волос.

Лутины окружили погибшего. Казалось, они что-то ищут. Внезапно на холм взбежало огромное существо. Оно неслось прямо на Клавеса, издавая рев, от которого кровь стыла в жилах. Существо подняло булаву, из которой, словно шипы, торчали острые обломки камня.