Битва на кончике иглы

Байкалов Альберт

— Кто вы? — опешил мужчина и прижал свой портфель к груди.

— Тот, кто снился тебе в страшных снах. А вообще, какая разница? — краем глаза следя за входными дверями, улыбнулся Матвей. — Лучше сиди, как сидел, и просто отвечай на вопросы. Кто бы ни появился, веди себя, как всегда. Не будешь меня слушаться, я тебя как Цыпу, — с этими словами Матвей провел большим пальцем по горлу. — Только сразу умереть тебе не дам. Распорю глотку, и будешь, медленно истекая кровью, задыхаться. Рассказывай, как давно ты этим промышляешь?

— Это второй случай. — Озеров с опаской оглянулся

на вход.

— Не дергайся, — предупредил его Матвей. — Говори!

— В общем, они угрожают…

— Понятно, — Матвей выпрямился. — Сиди здесь и жди.

С этими словами он направился к дому. Осторожно поднявшись по ступенькам крыльца, прокрался к дверям.

— Здесь распишись, — раздался голос Гуревича.

— Желток! — громом среди ясного неба раздался голос Хирурга. — Иди сюда!

«Неужели Воробьев-младший в этой банде? — Матвея обдало жаром. — Что делать?»

— Выйди во двор, там сидит мужик с портфелем. Скажи, что пришел за реестром и книгой регистрации. Принесешь, что он тебе даст. И еще, — спохватился Хирург, — скажи Талому, чтобы зашел.

Матвей прижался к стене. В это время двери открылись, и на веранду вышел Желток. Контраст землянистого цвета кожи, измученного лица, потухший взгляд и новенькая, только что из магазина одежда… Желток закрывал двери, когда увидел Матвея. Странно, но, по всей видимости, он даже не понял, что перед ним совершенно чужой человек. Он лишь вздохнул и направился во двор. Услышав позади себя шаги, Озеров вскочил со своего места.

— Там просили, — Желток показал себе за спину.

Матвей понял, что парня держат на наркотиках. Но зачем?

Он направился следом. Желток взял из рук Озерова две увесистые книги, развернулся и зашагал обратно. Они встретились там же, где совсем недавно Матвей разобрался с Талым.

— Что? — парень поднял на него взгляд.

— Дай мне, я занесу, — Матвей протянул руку.

Желток безропотно подчинился.

Взяв двумя руками обе книги, Матвей размахнулся и с силой опустил их на макушку наркомана. Не издав ни звука, Желток рухнул в траву.

Матвей направился в дом. Шагнув через порог и встретившись взглядом с Хирургом, он больше ни секунды не медлил. В два шага оказавшись у стола, Матвей с силой опустил увесистые книги на темя поднимавшегося с табурета бандита…

* * *

Желток вздрогнул от пронзительной боли кольнувшей прямо в мозг иглы. В следующий момент он увидел руку с ваткой и дернулся, ударившись затылком обо что-то твердое.

— Тише! — раздался женский голос.

Он понял, что перед ним врач. Только почему-то глаза, губы, куртка и штаны на ней одного, серого цвета.

— Как он? — докторшу подвинул мужчина в форме капитана полиции. Присев перед ним на корточки, он участливо заглянул в глаза:

— Воробьев, вы меня слышите?

Наконец до Желтка дошло, что он сидит, прислонившись спиной к забору. Двор полон людей. По тропинке, ведущей к дому, пронесли носилки.

— Ну? — капитан потрепал его за плечо.

— Слышу, — наконец кивнул Желток.

— Скажите, в каком состоянии заложник? — раздался откуда-то сверху женский голос.

— Выйдите, пожалуйста! — потребовал

кто-то.

— Как ты здесь оказался? — допытывался капитан.

Вместо ответа Желток пожал плечами.

Капитана сменил другой мужчина. Этот был в полосатой рубашке и джинсах. Некоторое время он что-то писал в блокнот, потом поднял на Желтка взгляд:

— Тебя пытали в Лесогорске?

Желток покачал головой, ловя себя на мысли, что мир наполняется красками. Серые небо и трава обрели цвета.

Мужчина что-то пометил в блокнот и снова поднял голову:

— Ты был на квартире Пашко?

Желток снова кивнул.

— О Ходже ты рассказал Хирургу? — продолжал он допытываться.

— Да! — прохрипел Желток.

Неожиданно он увидел, как в сторону калитки ведут Цыпу. Руки скованы за спиной наручниками. Поймав на себе его полный ненависти взгляд, Желток отвернулся.

— Как себя чувствуете? — вновь подошла к нему доктор. Теперь ее штаны и куртка стали синими.

— Хреново! — зло сказал он.

Вместе с надвигающейся ломкой пришло осознание того, что в этот раз действительно все кончено. За соучастие в похищении людей, убийствах его обязательно арестуют. В камере Желток окажется один на один с собой… Неожиданно он вспомнил отца. Каково ему теперь будет? Однако мыслительный процесс на этом завяз. По спине Желтка прошел мороз. Он обхватил себя руками за плечи.

«Что делать, как быть?» — вновь стало пульсировать в голове, отодвигая на задний план все переживания. Неожиданно его осенило:

— Коробка!

— Что? — наклонилась к нему докторша.

— Ничего, — покачал он головой, медленно поднимаясь.

Полицейский в штатском тоже встал.

— Мне плохо! — прохрипел Желток, опасаясь, что сейчас ему наденут наручники и погрузят в машину.

Однако он сделал шаг, другой, почти дошел до середины двора, но его никто не останавливал.

«Неужели! — возопила душа, и он пошел быстрее. — Ну конечно, пока все еще считают, что меня просто возили с собой и выпытывали адреса притонов, — догадался он. — Еще никто не знает, что это я убил Веню, помог отправить на тот свет подружку Пашко…»

Желток поднялся по ступенькам крыльца, прошел в конец коридора и оглянулся. За ним никто не шел. Из дома выскочил полицейский и, не глядя в его сторону, устремился во двор.

Он запустил руку за старенький холодильник, нащупал лежащую над радиаторной решеткой пластмассовую коробку и сунул ее за пазуху. Медленно развернулся. Душа ликовала. Стараясь не смотреть по сторонам, он вышел во двор и направился вокруг дома. Оказавшись у туалета, оглянулся. Занятые осмотром дачи и допросом бандитов полицейские не обратили на его исчезновение никакого внимания. Он пошел быстрее. Тропинка кончилась, и ему пришлось продираться сквозь заросли травы, поднимая в воздух полчища комаров и мошки. Не обращая внимания на укусы, он добрался до забора. Снова посмотрел назад. За ним по-прежнему никто не гнался. Желток ухватился за край досок, поставил ногу на поперечину и попытался перелезть. Однако сил не было даже подтянуться. В конце концов он обессиленно рухнул на колени. Неожиданно досада сменилась удивлением.