Битва полчищ
Шрифт:
Из раны струилась кровь – алая поначалу, она тут же становилась серебристой, испарялась, не успевая долететь до кипящей воды. А взамен оттуда поднималось нечто другое. Нечто невидимое, неосязаемое. Нечто нематериальное. Нечто, не имеющее формы и названия.
То самое, что Садкаличета Мысль когда-то назвала Пятым Заклинанием.
Клевентин Предатель отступил на несколько шагов. Теперь он был здесь уже не один. Кроме него в комнате присутствовало другое живое существо. Живое заклинание. Клевентин чувствовал его – чувствовал, как сверхплотную консистенцию маны. Маны,
Именно Пятое Заклинание двести пятьдесят лет назад убило множество колдунов, в том числе и серых плащей. Чудовищный магический разум, питающийся активной маной, ищущий и «выпивающий» тех, у кого она в избытке. Страшное, почти неконтролируемое, практически непобедимое оружие, способное мгновенно обессилить, а затем высосать жизнь из любого колдуна… вообще любого существа.
Пятое Заклинание еще не осознало себя полностью. Сейчас оно медленно «осматривалось». Клевентин дорого бы дал, чтобы узнать, каким эта форма жизни «видит» окружающее. Материальный мир для него вообще не существует – только эфир, его сгустки, течения и ветра. Рассеянная мана, в изобилии везде присутствующая, – бесполезный и безвредный планктон. Активная мана, присутствующая в заклинаниях и душах живых существ, – пища.
И сейчас Пятое Заклинание обратило внимание на Клевентина.
Понимало ли оно, что смотрит на собственного создателя? Возможно, что нет. Но даже если бы понимало – это вряд ли бы что изменило. У Пятого Заклинания нет ничего даже отдаленно похожего на человеческие чувства. Оно руководствуется лишь двумя вещами – голодом и чувством самосохранения. Остаться в живых. Насытиться. Остальное не имеет значения.
Клевентин тоже неподвижно стоял и смотрел. Смотрел на бушующую эфирную бурю, неторопливо разворачивающую мановые щупальца. Смотрел на пробуждающееся из долгой спячки-небытия Пятое Заклинание.
И по коже у него бегали мурашки.
– Ты собираешься меня убить? – спросил колдун.
Да.
Это не было словом. Не было телепатическим сигналом. Это было… пониманием. Пятое Заклинание каким-то образом превращало свои мысли в факты. Факты, абсолютно понятные всем поблизости.
– Я не смогу тебя переубедить? – уточнил Клевентин.
Нет.
– Никак?
Назови хотя бы одну причину, по которой мне не следует этого делать.
Это было уже кое-что. Пятое Заклинание перестало отвечать односложно. Вступило в диалог. Клевентин слегка приободрился и сказал:
– Я могу дать тебе гораздо больше моей души. Сотни, тысячи душ!
Я получу их и без твоей помощи. Смирись и не пытайся бежать. Сейчас ты умрешь.
Клевентин почувствовал сильный шум в голове. Пятое Заклинание оказывает очень мощное гипнотическое воздействие. Обычный человек и даже более слабый колдун уже с радостной улыбкой шагал бы навстречу смерти.
Но Клевентин Предатель – колдун восьмого уровня. Он способен сопротивляться даже такому страшному внушению. Да, у него появилось желание расслабиться и спокойно умереть, но он отогнал его усилием воли.
Однако этого еще недостаточно, чтобы остаться в живых. Двести пятьдесят лет назад Пятое Заклинание убило
Мановые щупальца Пятого Заклинания уже протянулись к Клевентину. Уже почти коснулись его. Уже… но тут он выхватил из кармана нечто вроде глиняной тарелки, испещренной сложными знаками, и Пятое Заклинание отдернулось, словно обожженное.
– Утихомирься, – приказал Клевентин. Его глаза стали злыми.
Что ты сделал? Что это за предмет?
– Ты не узнаешь его? – приподнял брови Клевентин. – Это то единственное, что могло… что может тебя уничтожить. Ты – невидимый, бестелесный, неосязаемый, живущий в потоках эфира, состоящий из маны, питающийся душами… и единственное, что может тебя уничтожить, – этот маленький фокус, разрушающий любые заклинания.
Мне больно. Я распадаюсь. Прекрати.
– Да… Именно этой тарелкой Садкаличета Мысль когда-то тебя уничтожила. Скольких ты выпил тогда?
Я не знаю. То был не я. То был другой.
– Но ты – то же самое заклинание, – нахмурился Клевентин. – Разве у тебя не сохранились воспоминания предшественника? Разве ты не помнишь, что произошло в Иххарийском гимнасии двести пятьдесят лет назад?
Не помню. Я ничего подобного не делал. Я – не тот же самый, что бы ты об этом ни думал.
Клевентин задумчиво кивнул. Он полагал, что призывает то же самое заклинание, что и Садкаличета когда-то, но теперь понял, что сильно заблуждался. Ведь это же не демон, не дух, которого можно призвать, а затем изгнать. Заклинания рождаются из ничего и в ничто же возвращаются.
Впрочем, это совершенно ничего не меняет.
Артефакт, способный убить Пятое Заклинание, Клевентин отыскал там же, где и свиток, инструктирующий, как его создать. В спецхранилище, много лет назад. Садкаличета Мысль оставила его там в качестве страховки – на случай если Пятое Заклинание когда-нибудь вновь появится на свет. Там же она оставила и свои записи, в которых подробно рассказывала о катастрофе в Иххарийском гимнасии и умоляла не повторять ее ошибку.
Прочитав это, Клевентин лишь рассмеялся. Если эта дура действительно желала навек похоронить свое детище, ей следовало просто сжечь свиток. Но Садкаличету прозвали Мыслью не только за мощнейшие телепатические способности, но и за беззаветную любовь к знаниям, к информации любого рода. У нее просто не поднялась рука уничтожить такое невероятное достижение колдовской науки. Она лишь запечатала его, заперла на сто замков… однако всякий замок можно взломать.
Клевентин сделал это много лет назад, еще при Бестельглосуде Хаосе. Он выкрал Пятое Заклинание из спецхранилища и утаил ото всех – даже от учителя Тивилдорма. Уже тогда Клевентин желал иметь секретное оружие против сильнейших колдунов.
Но применять его он не спешил…
Колдун взвесил на ладони разукрашенную тарелку. Такая маленькая, такая легкая, но обладает такой огромной силой…
Эту штуку много лет назад сделали кииги. У их волшебников заведено на склоне лет переносить свою силу в подобные артефакты… а потом разбивать их вдребезги.