Битва при Азенкуре. (История Столетней войны с 1369 по 1453 год)
Шрифт:
Формально герцог Бургундский установил осаду города, но она не была столь основательной, как осада Орлеана. Компьень расположен на южном берегу Уазы, его осада велась только с северного берега реки. В составе войска герцога Филиппа действовал отряд англичан под командованием сэра Джона Монтгомери. В течение следующих 10 дней Дева приняла участие в нескольких мелких и бесплодных стычках на южном берегу, однако 24 мая она предприняла неожиданную вылазку во главе отряда в 500 человек к северу от города. Перебравшись через длинную дамбу, участники вылазки внезапно напали на ближайшую позицию бургундцев и рассеяли их. Но вышло так, что в это время позади позиции осматривал с холма местность Жан Люксембургский. Он заметил нападение и послал бургундцам подкрепление. Когда оно подошло, уже кипел жаркий бой, в котором особенно отличалась Дева. Во время боя отряд Монтгомери атаковал французов с тыла. Большинство из них бежало в город, в то время как сама Жанна с небольшой группой воинов была сброшена с дамбы, а путь к отступлению через мост был отрезан. Фактически, англичане загнали ее в расположение бургундцев,
Оценивая эпизод хладнокровно, по-военному, следует отметить, что он демонстрирует редкий случай удачного взаимодействия между двумя союзниками, подозревать здесь предательство со стороны французского гарнизона или окружения Жанны нет необходимости [100] . Таково было окончание блестящей и совершенно уникальной военной карьеры, и нельзя не пожалеть о том, что Деве не посчастливилось (о чем она молилась) погибнуть в бою. И для Франции, и для Англии это было бы лучшим исходом, потому что ни англичане, ни бур-гундцы, ни французы не вышли из трагических последствий пленения Жанны с честью – за исключением английского солдата, который бросился в костер, в котором сжигали Деву, чтобы передать ей грубо выделанный деревянный крест...
100
Большинство исторических исследований безапелляционно утверждает, что Жанну захватили бургундцы. Как показало вышеприведенное описание боя, в этих утверждениях некоторое искажение истины. Пленение Жанны стало результатом взаимодействия союзников.
С этого момента, следовательно, мы оставляем прославленную Деву, поскольку здесь нет необходимости пересказывать историю более широко известную, чем любая другая средневековая история, о том, как бургундцы продали Деву англичанам, как ее осудила французская церковь и предала казни английская армия. Попутно можно выразить недоумение, почему английское руководство должно было стремиться к лишению жизни пленницы, которую оно отнюдь не считало ответственной за неблагоприятный поворот в кампании англичан. На самом деле оно не проявляло такой заинтересованности. На этом строится свидетельство о том, что граф Уорвик предложил Жанне свободу за обещание не брать оружия в руки снова [101] .
101
Безнравственные авторы упоминали другое условие.
Как бы то ни было, нам приходится вернуться к двум вопросам, которые мы задавали во время появления Девы на политической арене. Какое влияние оказал внутренний голос на военную карьеру Жанны и какое влияние оказала она сама на ход войны?
Ответ на первый вопрос, возможно, дан косвенным путем в предыдущих главах. Никто не полагает, что св. Маргарита или св. Екатерина были хорошо сведущими в военной стратегии или что они вели Жанну во всем, например в ее призывах идти на Париж или снять осаду Компьеня. Сама Жанна никогда не настаивала на этом, раз уж ее король был помазан. Но то, что внутренний голос действительно совершил, так это наделил ее жгучим желанием спасти Францию от иноземцев и твердой верой в то, что спасение должно быть осуществлено насилием – посредством меча. Далее, верой в то, что для закалки и заточки меча необходимо поднять боевой дух войск посредством внушения им такой же уверенности в победе, какая воодушевляла ее. После того как это было достигнуто, остальное последовало за соблюдением хорошо известных принципов наступательной войны – несмотря на все неудачи и разочарования, – которые состояли в оправданном риске, быстроте действий и внезапности. Эти простые, но очень важные для войны качества долго оставались у французов втуне, именно Дева, и только Дева заставила их действовать.
Это указывает на взаимосвязь первого вопроса со вторым: какое влияние оказала Дева на ход войны? – и дает ответ на него. На вопрос можно было бы ответить с большей уверенностью, если бы война завершилась с гибелью Жанны. Но она продолжалась в течение жизни следующего поколения, причем инициатива военных действий на какое-то время перешла, как мы вскоре убедимся, к противоположной стороне. Другая проблема состоит в том, что нас интересует не только влияние Жанны на боеспособность и боевой дух французов, но также англичан. В этом отношении имеется весьма немного данных. Данная тема почти не присутствует в хрониках английских современников Девы, а когда все свидетельства исходят со стороны противника, к ним следует относиться весьма осторожно. На самом деле есть единственный английский документ, касающийся интересующего нас вопроса. Но это очень важный документ, который необходимо рассмотреть с большим вниманием. Я имею в виду знаменитое письмо герцога Бедфорда от 1433 года Английскому совету.
«В это время (время осады Орлеана) на наших людей, собравшихся во множестве, видимо, рукою Господа было обрушено великое несчастье, вызванное большей частью, полагаю, неверием и сомнениями относительно того, что враги располагают дисциплиной и защитницей, именуемой Девой, которая использует злые чары и колдовство. Это несчастье и бедствие не только привело к гибели значительную часть наших людей, но также магическим способом лишило мужества остальных и воодушевило врагов на сплочение для дальнейшей борьбы» [102] .
102
Рюмер.
Содержание письма вполне ясно, хотя следует помнить о двух вещах. Во-первых, это письмо, хотя и было написано через три года после захвата Девы в плен, подразумевает влияние на английских солдат, которое она оказывала в период своей кампании, но отнюдь не в последующее время. Во-вторых, Бедфорд, естественно, искал козла отпущения, приписывая вину за все беды того периода Деве, но не себе или английским военачальникам. Однако лучшего свидетельства, чем это письмо, нельзя и пожелать, если мы убеждены, что «полоса неудач началась» с Девы и что она изменила ход военной кампании. И совершенно неуместно полагать, что она появилась при благоприятном для французов стечении обстоятельств, когда бургундцы устали от борьбы и когда маятник фортуны пришел в точку обратного хода, чтобы затем качнуться вспять, когда умер Бедфорд и союз с Бургундией мог скоро закончиться. Все это, конечно, играло роль и, фактически, в течение 23 лет после захвата в плен Жанны происходили (как я уже говорил) некоторые колебания маятника в пользу англичан, прежде чем они окончательно были выдворены из Франции. Однако вся заслуга в том, что маятник начал двигаться в обратном направлении, и в том, что этому движению был придан необратимый ход, принадлежит чудесному созданию, чистой и непорочной Орлеанской деве.
Приложение
РЕКОНСТРУКЦИЯ БИТВЫ ПРИ ПАТЕ
Восстановить картину этой битвы с любой степенью достоверности было особенно трудно, поскольку источники упоминают о ней невнятно и называют разные места полей сражений. Вот почему пришлось в значительной мере полагаться на метод неизбежных военных версий. Тем не менее известны два свидетеля битвы, которые впоследствии писали о ней: со стороны англичан это вездесущий бургундец Жан Уорен, с французской стороны – Гильом Груэль, бретонец, сражавшийся под знаменами коннетабля де Ришмона и впоследствии написавший свою хронику. Однако хроника Уорена столь сумбурна, что возникает впечатление о сумбурном восприятии самого автора того, что происходило на самом деле. Минимум в одном фрагменте он упоминал «авангард», когда следовало говорить «арьергард». Следовательно, его описание не заслуживает того большого доверия, которое ему придается, хотя большинство авторов, кажется, принимают на веру любое его заявление. Он участвовал в марше главных сил под командованием Фастольфа и, очевидно, более заинтересован в том, чтобы оправдать собственное бегство и бегство своего «капитана», чем передать последовательность событий.
Во-первых, следует установить место битвы [103] . Источники согласны в том, что это место находилось: а) близ Пате; б) к югу от деревни.
Другие деревни, упоминаемые в связи с этим: Сен-Сигизмунд, Сен-Ферави, Линьярой и Куанс. Исходя из всех этих указаний, место сражения находится довольно близко от Линьяроя.
Англичане отступили из Мена к Жанвилю. Какой дорогой они пошли? Здесь помогает знание местности. Почти нет сомнений, что они шли по старой Римской дороге, которая тянется между Сен-Сигизмундом и Сен-Ферави, оставляя Линьярой в 1000 ярдов слева. Путь Линьярой – Куанс также проходит по старой дороге. Затем, можно предположить, что позиция Толбота находилась в стороне от дороги, по которой следовала армия, то есть Римской дороги. Это предположение сужает район поисков его позиции.
103
Общего согласия в отношении места сражения нет, поэтому трудно пройти мимо информации с места. В своей превосходной книге «Земля Св. Жанны» Оуэн Раттер пишет: «Кажется, никто уже не помнит место сражения. По крайней мере, мы не нашли никого, кто мог бы провести нас к нему, и вернулись в Орлеан».
Когда приходится выбирать позицию в спешке, такую, как выбирают во время следования в арьергарде, проще и легче всего обычно расположиться вдоль обочины дороги. Таким образом, Толбот, видимо, выбрал позицию на обочине дороги Линьярой – Куанс в месте, где она пересекает Римскую дорогу. Как эта позиция соотносится с требованиями обстановки? Она выбрана удачно, однако не идеальна, поскольку идет по впадине. Холмистая гряда от Линьяроя к Сен-Ферави была бы лучше, но ее не так легко занять в спешке [104] . Более того, самый ранний французский источник считает, что позиция была выбрана неудачно. Наконец, в районе заборов, вероятно, частокол располагался и вдоль дороги, а одна из хроник указывает, что боевой строй располагался вдоль забора. Полагаю, что эту позицию и занимал отряд Толбота. Утверждается, что графа взяли в плен у кустарника. Его командный пункт, естественно, находился в центре боевого строя, то есть там, где пересекаются дороги. Выходит, что в этом месте рос одиночный куст, и воображение сразу рисует, как Толбота на коне берут в плен у этого куста. Можно пойти дальше и назвать его «кустом Толбота». На поле сражения нет никаких монументов или мемориалов. Это место подошло бы для установки такого мемориала [105] .
104
Возможно, Толбот умышленно оставил гряду для войска Фастольфа.
105
В 1950 году тогдашний кюре указал автору эту впадину поперек дороги как место битвы. Однако он ничем не обосновывал свою уверенность.