Битва при Кадеше
Шрифт:
— Позволь мне усомниться в этом.
— Ваше Величество, мы горды, что нам довелось участвовать в этом сражении и…
— Сражение? Оставьте это слово на потом. Оно понадобится нам позже, когда мы столкнемся с настоящим сопротивлением.
— Пи-Рамзес готов рукоплескать вам.
— Пи-Рамзес подождет.
— Мы восстановили нашу власть в Палестине и полностью усмирили Ханаан, не пора ли теперь вернуться назад?
— Нам осталось сделать самое трудное: завоевать провинцию Амурру.
— Возможно, хетты сконцентрировали там большие силы.
— Ты боишься сражаться, воин?
— Нам
— Он уже есть: мы пойдем прямо на север.
Глава 16
На голове у Нефертари был короткий парик с красивыми лентами, спускающимися к плечам. Одетая в длинную тунику, перехваченную красным поясом, царица ополоснула руки водой из священного озера и зашла в центральную часть храма бога Амона. Она принесла летучие эфирные масла для жертвоприношения богам. Являясь Божественной Супругой, Нефертари действовала как Дочь Солнца, созидательной силы, сотворившей мир.
Царица закрыла за собой на засов двери святилища и вышла из храма. Служители храма — жрецы — повели ее к Дому Жизни Пи-Рамзеса. Там, воплощая в себе высшую богиню, одновременно убивающую и дающую жизнь, Нефертари должна будет сражаться с силами зла. Если око Солнца станет ее зрением, то она сможет возродить жизнь и обеспечить смену природных циклов. Спокойствие и счастье каждого дня зависело от способности Дочери Солнца превращать в гармонию и благо разрушительную силу, приносимую опасными ветрами.
Жрец подал царице лук, жрица — четыре стрелы.
Нефертари, натянув тетиву, выпустила первую стрелу на восток, вторую — на север, третью — на юг и четвертую — на запад. Таким образом, она по обряду уничтожила невидимых врагов, угрожавших Рамзесу.
Слуга Туйи ожидал Нефертари.
— Царица-мать хочет видеть вас как можно быстрее.
Великая Супруга Фараона вошла в покои царицы-матери.
Тонкая, в длинном, в мелкую складочку платье с полосатым поясом, украшенная золотыми браслетами и колье из шести ниток ляпис-лазури, Туйя была необычайно элегантна.
— Не тревожься, Нефертари. Гонец, только что прибывший из Ханаана, принес прекрасные новости. Рамзес снова стал правителем всей провинции, и порядок уже восстановлен.
— Когда его ждать?
— Он не уточнил дату приезда.
— Иначе говоря, армия движется на север.
— Вероятно.
— Вы поступили бы так же?
— Не колеблясь, — ответила Туйя.
— На севере Ханаана находится провинция Амурру, разделяющая зоны египетского и хеттского влияния.
— Так пожелал Сети, чтобы избежать войны.
— Если хеттские войска перешли эту границу…
— То будет сражение, Нефертари.
— Я пустила стрелы на все четыре стороны света.
Шенар ненавидел Амени. Старший брат Фараона вынужден был каждое утро встречаться
Единственным утешением было то, что день ото дня личный писец Фараона все больше мрачнел. Это служило несомненным признаком того, что египетская армия топталась на месте. Старший брат царя принимал глубоко опечаленный вид и обещал молить богов, чтобы судьба снова стала благосклонной к Египту.
Почти не занятый делами государственной службы, но изображающий лихорадочную и упорную деятельность, Шенар старательно избегал встреч с сирийским торговцем Райя. В такое тревожное время все были бы потрясены, если бы человек, занимающий такое высокое положение, как Шенар, стал заниматься покупкой редких ваз, доставляемых из-за пределов Египта. Он довольствовался краткими посланиями от Райя, содержание которых было скорее радостным. По сведениям, поступавшим от подкупленных хеттами сирийских наблюдателей, Рамзес попался в ловушку, подстроенную ханаанцами. Фараон поддался естественному пылу молодости, забыв, что его противники обладали необычайной способностью к интригам.
Шенар разгадал загадку, волновавшую двор: кто украл шаль Нефертари и кувшин с сушеной рыбой из Дома Жизни в Гелиополисе? Виновным был не кто иной, как жизнерадостный управляющий царского дома Роме. Поэтому перед тем, как идти на обязательную встречу с Амени, Шенар под незначительным предлогом вызвал его к себе.
Имея толстое брюшко, полные щеки и тройной подбородок, Роме превосходно справлялся со своими обязанностями. Медлительный, необычайно педантичный, не терпевший беспорядка и грязи, он сам дегустировал блюда, подаваемые царской семье, не церемонясь со слугами. Рамзес лично назначил его на эту должность, и Роме быстро заставил замолчать всех недовольных и установил свои требования к служителям. Малейшее неповиновение ему немедленно влекло за собой изгнание из дворца.
— Чем могу быть вам полезен, господин? — спросил Роме Шенара.
— Мой слуга ничего тебе не сказал?
— Я понял, что возникла проблема старшинства во время пира, но я не понимаю…
— Может, поговорим о кувшине с сушеной рыбой, украденном из кладовой Дома Жизни в Гелиополисе?
— Кувшин… но я ничего не знаю…
— А как насчет шали царицы Нефертари?
— Мне, конечно же, сообщили, и я очень сожалею об этом ужасном скандале, но…
— Ты нашел виновного?
— Я не занимаюсь расследованиями, господин Шенар.
— Ты занимаешь хорошую должность, Роме.
— Нет, я не думаю…
— Да поразмысли сам! Ты — самый главный человек во дворце, от внимания которого не может ускользнуть ни одно происшествие.
— Вы преувеличиваете.
— Почему ты совершил эти злодеяния?
— Я? Уж не предполагаете ли вы, что…
— Я не предполагаю, я в этом уверен. Кому ты передал шаль царицы и кувшин с рыбой?
— Ваши обвинения не обоснованы!
— Я разбираюсь в людях, Роме, и у меня есть доказательства.