Битва при Синих Водах

Сорока Юрій В.

Численность воинов в каждой из конных хоругвей князя Ольгерда Гедиминовича составляла в среднем около трех тысяч воинов. В пеших хоругвях их было несколько больше — около четырех тысяч. В распоряжении князя Ольгерда находились три пешие хоругви, что дает возможность предположить количество пеших воинов в двенадцать тысяч человек. Конных хоругвей было три, то есть девять тысяч кавалеристов. В итоге получается около двадцати одной тысячи, как и предполагалось ранее. Кроме того, под командованием одного из сыновей князя — Владимира — находились те самые от восьми до десяти тысяч волынских ополченцев.

Скорее всего, Ольгерд Гедиминович, как и любой европейский полководец того времени, изучал историю битв древнеримских полководцев и тактику действий римских легионов на полях сражений. Именно эту тактику князь решил применить против быстрой и чрезвычайно опасной татарской конницы. Непосредственно на Улановом поле великий князь Ольгерд разместил пять из имеющихся

в его распоряжении хоругвей. В центре он поставил хоругвь под командованием еще одного из своих сыновей — Андрея. На ее правом фланге расположились хоругви князей Александра и Федора Кориатовичей. Одна из этих хоругвей была пешей, другая — конной. На левом фланге построений Андрея Ольгердовича находились хоругви двух других представителей рода Кориатовичей — Юрия и Константина. Как и на правом фланге, та из хоругвей, что расположилась ближе к центру построений, была пешей, а другая — конной. С большой вероятностью можем предположить, что значительное число пеших воинов были лучниками и арбалетчиками, чьей задачей во время битвы было противостоять атакам легкой кавалерии татар. Все пять хоругвей были выстроены в форме подковы. Два передних ряда были сомкнуты, в то время как следующие расходились подобно лучам солнца, образуя интервалы между построением хоругвей.

Таким образом, в центре поля находились три пешие хоругви, насчитывавшие двенадцать тысяч воинов. Самыми первыми стояли копейщики в тяжелых панцирях, с пиками, тупые концы которых закреплялись в специально вырытых в земле отверстиях. Именно они должны были встретить и остановить первый сокрушительный натиск вражеской кавалерии. Надо сказать, что копья, установленные в земле под углом приблизительно 50–60 градусов, имели невероятную устойчивость. Обладавшие большой физической силой копейщики могли накалывать на них людей и лошадей, заставляя ряды конников останавливаться перед построением. Ведь, как замечал в своем трактате о тактике боя один из средневековых полководцев, даже идеально обученная боевая лошадь значительно больше боялась нацеленных на нее копий, чем шпор и плети всадника.

За рядами копейщиков, на удалении примерно двадцати–тридцати метров, заняли позиции несколько шеренг арбалетчиков — основная «огневая» мощь литовского войска. Арбалет, как правило, превосходил обычный лук по точности стрельбы и убойной силе, но, за редким исключением, сильно проигрывал в скорострельности и дальности стрельбы. Для стрельбы из арбалета использовались болты — особые арбалетные стрелы, которые обычно были толще и короче стрел для лука. Вооружение арбалетчика состояло из двух арбалетов, пластинчатого панциря и горжета, имелись железные наручи и шлем типа бацинет, а также меч и хороший кинжал. В распоряжении каждого стрелка находились три или четыре помощника, в обязанности которых входила перезарядка оружия и укрывание стрелков щитами, защита арбалетчиков от вражеских стрел. Заметим, что эти помощники тоже были защищены доспехами и имели мечи и кинжалы.

Наконец, в 40–50 метрах за арбалетчиками стояли воины в кольчугах и латах, вооруженные тяжелыми двуручными мечами. Их роль, скорее всего, сводилась к тому же, к чему в легионах Рима сводилась роль триариев — страховать фалангу бойцов от прорыва врага, а также контролировать, чтобы воины первых двух шеренг не покидали своего места в строю. Такое утверждение удостоверяет тот факт, что пехоте было приказано сражаться, не сходя с места и не проводя никаких перестроений — любое необдуманное движение грозило армии Ольгерда разрушением строя, чем татарская конница не преминула бы воспользоваться для прорыва. Имелась в армии Ольгерда Гедиминовича и артиллерия — позади пехотинцев по приказу великого князя были установлены метательные машины, стрелявшие дротиками, тяжелыми болтами и каменными ядрами. Добавим, что катапульты и баллисты стреляли залпами, с большой эффективностью поражая конницу противника.

Фланги пехоты украинско–литовской армии прикрывали хоругви легкой конницы. Главным образом их задача сводилась к тому, чтобы начать битву в качестве застрельщиков, а также для осуществления стратегической разведки и функций связи. В бой этот род войск, за редким исключением, посылали лишь для уничтожения противника, потерявшего строй, так как кони легковооруженных кавалеристов зачастую просто отказывались идти на плотное построение вражеских войск. Заметим, что легкая конница отличалась от тяжелой ударной кавалерии не только вооружением всадников, но и породами используемых коней. Небольшие лошадки легковооруженных всадников имели значительно меньший вес. Дестриэ, например, весил в среднем на 500 килограммов больше степной монгольской или татарской лошади, которых зачастую использовали и в армии Великого княжества Литовского. Выгодным отличием легкой кавалерии была большая выносливость и мобильность: стратегическая, ввиду возможности использования лишь подножного корма, и тактическая, ввиду меньшей массы и большей скорости. Недостатком же была абсолютная невозможность ведения боя против тяжелой кавалерии татар. Зачастую значительно превосходящие

по массе кони тяжелой кавалерии просто сбивали с ног легких вражеских коней, обрекая на погибель всадников, придавленных своим собственным средством передвижения. Также отличалась и конструкция используемого в легкой кавалерии седла — оно имело меньшую высоту задней части и меньшую длину стремени, которое крепилось значительно выше.

Но вернемся на поле битвы. Отряды волынских ополченцев под командованием Владимира Ольгердовича великий князь расположил еще дальше за левым флангом. Местность, на которой разместились волыняне, являла собой ровное поле. Ныне оно расположено между селами Лозна и Вороновцы Новоархангельского района и носит название Владимирово поле, очевидно, в честь того самого Владимира Ольгердовича. Посреди Владимирова поля протекает небольшой ручей, который носит название Батожок. Здесь ополченцы, растянувшись вдоль ручья, создали сплошную линию обороны. Воины были поставлены в двенадцать рядов. Такое построение в точности копировало македонскую фалангу, которая в античные времена была практически непобедимой. Ноу–хау такой фаланги заключалось в том, что у воинов первых двух шеренг были копья с древком длиной в два метра, следующие две шеренги вооружались четырехметровыми копьями, в пятой и шестой шеренгах — шестиметровыми. Эти копья, также вкопанные тупыми концами в лунки, все вместе образовывали непреодолимую стену из остро заточенной стали, пройти сквозь которую было попросту невозможно. Что касается остальных шести шеренг, то надо думать, что воины в них были вооружены стрелковым оружием, главным образом луками и арбалетами. Заметим, что используя такой тип фаланги, Ольгерд Гедиминович добился того, что каждый воин, защищенный доспехами от стрел, мог успешно действовать копьем, даже не имея серьезного боевого опыта и выучки. Главная задача ополченцев князя Владимира состояла в том, чтобы не дать татарской коннице совершить обходной маневр с левого фланга, где местность позволяла это сделать, и выйти в тыл главным силам войска Великого княжества Литовского. Забегая вперед, скажем, что в ходе битвы татары действительно попытались прорвать левый фланг украинско–литовского войска, но были успешно отбиты.

Очень подробное описание построений армии Ольгерда Гедиминовича имеется в книге известной белорусской писательницы Ольги Ипатовой. В частности, она пишет: «Этот мешок паны–рада называли «подковой». Войска, разделенные на хоругви, должны были стоять таким образом, чтобы фланги далеко выдвигались вперед, а основные силы находились в центре дуги. Начальные концы подковы занимали Кориатовичи, как самые опытные воины. Федор, который получил Гомель, должен был стоять на самом опасном правом фланге вместе с братом Александром, на левом — Константин и Юрий. Сын же Андрей, который недавно получил в удел Трубчевск, стал рядом с маршалком, в центре. Здесь же были установлены метательные машины (куши), которые закидают татар камнями и железными болтами. Такие болты пробивали толстую шкуру татарских кафтанов, легко, как нож сквозь масло, пробивали голову даже через кожаную шапку. Конными отрядами командовали пинский князь Патрикий Наримунтович и заславский — Михаил Евнутович, оба отличные наездники и храбрые воины.

Особенно беспокоило Ольгерда место возле ручья, что впадал в Синюю Воду. В вещем сне он видел, как наливалась кровью вена на его левой руке, и она совпадала с хоругвей, которую должен возглавлять его сын Владимир, князь киевский. Здесь будут большие потери, и поэтому, несмотря на протест Владимира, он дал ему еще и отряд из своей личной охраны».

Что касается места расположения ставки самого великого князя, то большинство исследователей сходятся на мысли, что она находилась на высоком холме, известном в наше время под названием Княжья Гора. С вершины этого холма Ольгерд Гедиминович мог видеть построения своих войск на обоих участках фронта и оперативно руководить ходом битвы. В распоряжении князя, кроме обязательной свиты и гонцов, находился отряд конных воинов из его личной гвардии, которых он в случае надобности мог бросить на усиление того или иного участка фронта. Месторасположение ставки князя на Княжьей Горе было выгодно еще и тем, что в случае возникновения непосредственной угрозы своей безопасности князь мог быстро покинуть холм и удалиться.

Надо сказать, что великий князь разместил на виду у неприятеля не все наличные у него силы. Действуя по неоднократно проверенной схеме, он устроил засаду, которая могла в случае необходимости переломить ход сражения в пользу украинско–литовского войска. Эта засада расположилась в большом лесном массиве слева от Владимирова поля неподалеку от Княжьей Горы.

В нее вошли объединенные конные хоругви пинского князя Патрикея Наримунтовича и заславского князя Михаила Евнутовича. Именно эти хоругви упоминала Ольга Ипатова. Их общая численность насчитывала до шести тысяч человек. В решающий момент битвы они должны были вступить в бой с главными силами татар и тем самым решить исход сражения. Интересен тот факт, что точно такая же тактика Дмитрия Донского сыграет с татарами злую шутку через восемнадцать лет — в Куликовской битве.