Битва судьбы
Шрифт:
Но свиток, запечатанный печатью Горна, который приносят к тебе в дом, – достаточная причина для того, чтобы бросить все и кинуться туда, куда попросили, будь ты хоть рудокоп, хоть сам принцепс Марк. Вот и Луций не посмел ослушаться, хотя удивлению его не было предела.
Зачем он, ничем не выдающийся обитатель Кум, магам? К своим семидесяти годам – начало зрелости у мужчин горного народа – Луций успел с торговыми караванами побывать почти во всех обитаемых землях. Видел вечнозеленые деревья Эмайн Махи, столицы надменного Эрина, пил пиво в прибитом жарой Ашанти,
А когда приехал в Лонгу, его встретили, поселили в отдельную комнату и словно забыли. Кормили, правда, три раза в день, честь по чести, но зато делать оказалось совсем нечего. Вот и сидел уроженец Кум пятые сутки в отведенной ему комнате, глядел сквозь окно на заснеженную долину и ждал неизвестно чего. Попытался заикнуться о работе, чтобы было чем заняться. Но маг, к которому обратил просьбу, так посмотрел на дерзкого, что Луций ощутил себя полным идиотом.
Хоть и многое прошел, побывал в воде и в пламени, так и не смог Луций, прозванный за цвет волос и бороды Огнебородым, научиться ждать в бездействии. Пассивность вызывала почти телесные мучения.
Настолько привык к появлению закутанной в темный балахон фигуры, приносящей еду в одно и то же время, что едва не схватился за оружие, когда дверь заскрипела в неурочный час.
– В чем дело? – Огнебородый вскочил с койки, поправил одежду. Сотни маленьких иголочек тут же впились в ногу, напомнив о том, что лежать долго в одном положении вредно. Луций сморщился и сжал зубы.
– Вас приглашают, – донесся тихий голос из-под глубокого капюшона. – Следуйте за мной.
– Вещи брать? – Луций глянул на собственные пожитки, что хоть как-то оживляли убранство комнаты, вырубленной прямо в теле горы.
– Нет, вы сюда еще вернетесь.
Луций старался не отставать от провожатого. Хоть и провел полжизни под землей, в Лонге запомнить все коридоры, что проложены очень мудрено, так и не смог. Шли долго, сначала широкий тоннель вел наверх. Затем последовал поворот – и спуск по узкой лестнице, более напоминающей нору. Царящая в подземельях тишина нарушалась лишь шарканьем подошв. В некоторых местах приходилось нагибаться и ползти чуть ли не на четвереньках.
Закончился спуск у сплошной скальной стены. Но не успел Луций моргнуть, как провожатый что-то неразборчиво пробормотал, и монолит разъехался, обнажив прямой коридор. Здесь в стенах появились ниши. В них стояли какие-то статуи, но какие именно, Луций, к собственному раздражению, разглядеть не сумел.
Закончился коридор небольшим круглым залом. Тьму здесь разгоняли факелы, вставленные в скобы на стенах. Пахло камнем и еще почему-то разогретым металлом. Провожатый без единого слова воткнул факел в свободную скобу и уселся на каменную скамью. Черный цвет его одежд странным образом гармонировал
– Вам туда. – Статуя шевельнулась, поднялась рука и указала на дверь в противоположной от входа стороне.
– А вы? – спросил Луций.
– Мне туда нельзя. – Бесстрастный голос на мгновение стал печальным. – А вас ждут. Идите.
Луций немного потоптался на месте, затем решительно зашагал к двери. Холодная гладкая поверхность неожиданно легко поддалась толчку, и Огнебородый буквально ввалился в следующее помещение. В глаза бросились ковры, в изобилии украшающие стены, ковры старые, хорошей выделки. Затем взор притянул потолок, расписанный яркими фресками. Половина – ночное небо с искусно изображенными созвездиями, половина – голубизна дневного свода с ярким желтком солнца.
Заглядевшись на убранство, Луций не сразу опустил глаза. Посреди помещения обнаружился стол, большой, каменный, вокруг него множество кресел, заняты из которых только шесть. В них шесть оцепеневших, застывших в вечной, как кажется, неподвижности фигур – маги. Балахоны, такие же, как был у провожатого, украшены изображением горна. На столе, в самом его центре – шар. Огромный молочно-белый кристалл, тускло светящийся изнутри.
– Подойди. – Мощный голос прозвучал сразу со всех сторон. Ни один из магов при этом не пошевелился.
Луций пожал плечами и направился к столу. Под ногами при каждом шаге что-то негромко хрустело, будто шел по обломкам слюды.
– Положи руки на камень. – Показалось, что заговорили сами стены. Голос обрушился с такой мощью, что Луций невольно присел.
– Я? На этот? – спросил он неуверенно.
– Положи руки на камень. – Говорящий (или говорящие?) не высказали ни гнева, ни удивления.
– Хорошо, хорошо, – пробормотал Луций и осторожно приблизил ладони к сияющему кристаллу. Гладкая поверхность оказалась горячей. Ощущение было такое, словно опустил руки в светящуюся теплую воду.
Как только ладони Луция оказались на кристалле, внутри его стало заметно движение. Пряди светящегося тумана завертелись, все быстрее и быстрее. Огнебородый в испуге попытался отнять ладони, но руки словно прилипли. Кристалл налился алым, будто его наполнили свежей кровью. Багряные сполохи заметались по помещению, коснулись лица Луция, и тут же боль вспыхнула в его позвоночнике. Хлестнула, вынудив тело содрогнуться, и пропала, вместе с алым цветом. Камень вновь засиял мирной, спокойной белизной.
– Все? – спросил Луций, хотя чувствовал, что его руки ничто более не держит.
На этот раз ему ответили прямо. Один из магов сбросил капюшон, обнажив лицо старого пройдохи, и устало произнес:
– Отойди от камня и сядь вон там. Будешь слушать.
Пока Луций устраивался в предложенном кресле, обнажили головы и остальные маги. Все, как один, оказались седоголовы и седобороды, лишь у одного в волосах остались черные пряди. Но лица до жути моложавые, на них нет привычных для пожилого горца морщин и шелушащейся кожи.