Битва судьбы
Шрифт:
Йотун развернулся. Скалясь и сверкая глазами, с земли поднималась тварь, как две капли воды похожая на убитую сегодня. Второй черный зверь повалил Луция на землю и рвал когтями.
Горячая волна ярости родилась где-то в животе. Метнулась в голову раскаленной лавой, Терик услышал чей-то крик, не сразу понял, что кричит сам. Он ощутил бешенство, мышцы вздулись.
Метнулся вперед столь быстро, что первый зверь промахнулся. Тот же, что был занят Луцием, не ожидал нападения. Успел обернуться, подставить окрашенную кровью морду под удар секиры. С жалобным хрустом треснул
Не останавливаясь, Терик выдернул оружие и развернулся, готовясь отразить атаку. Прыжок твари все же сбил его на землю, но оружие сын конунга в руках удержал. Чувствуя, как когти впиваются в тело, он ударил, почти без замаха, целясь в горло. Противная горько-соленая жидкость хлынула в лицо, заливая глаза. Йотун ощутил, что в голове все кружится, а самого его качает, словно в море.
Потом стало темно.
Очнулся он от боли. По первому ощущению болело все. Стонала шея, жаловались на жизнь плечи, беспокоил правый бок. В голове шумело, руки и ноги казались слепленными из снега. Открыв глаза, Терик долго не мог понять, отчего вокруг темно. На лице ощущалась засохшая корка.
Вспомнив, что это кровь убитого зверя, сын конунга догадался, какая тяжесть на ногах мешает двигаться. С трудом сел, отодвинул тяжелую тушу, очистил лицо. Видно лучше не стало, вокруг царила тьма глубокой ночи.
Секиру удалось нащупать быстро. Луция нашел, почти наступив на него. Тьма скрывала все, но Терик понял – побратим мертв. Живые не могут погасить горящий внутри своего тела огонь. В тот миг когда сын конунга это осознал, ноги подвели его.
Вот и все – обрел брата и тут же потерял. Мгла кружила вокруг, и внутри была мгла. Терик ощутил, что она наполняет душу, делает голову пустой и тяжелой. Так и просидел в оцепенении до самого рассвета. Ближе к утру тьма неохотно зашевелилась, превращаясь в полумрак.
И тогда Терик встал. Лес огласился стуком металла по дереву.
Погребальный костер разгорелся быстро. Йотун посмотрел, как пожирает огонь тело побратима, и пошел дальше. Когда солнце выставило оранжевый глаз над деревьями, чтобы заглянуть в каждый уголок огромного леса, он уже шагал, почти не глядя по сторонам.
Знал, что Храм Судьбы ждать не станет.
Охотник
После гибели Ратана все стало на удивление просто. Топи, непролазные чащи, что встречались ранее на каждом шагу, исчезли совсем. Чудовища, большие и маленькие, куда-то пропали, зато жирные, медленно летающие птицы, словно нарочно, подставляли отороченные алыми перьями бока под стрелы.
Тропки, прямые и гладкие, как дороги в стольном граде, вели прямо на юг. Но Хорт не радовался удаче. Сил почти не осталось, и передвигался охотник на одном упрямстве. Внутри было пусто, словно по чувствам, надеждам и желаниям промчался лесной пожар, оставив после себя безжизненное пепелище.
Когда лес закончился высоким обрывом, Хорт почти не удивился. Остановился и тупо уставился на лежащую внизу голубую ткань озера. В ней отражалось испещренное белыми цветами облаков небо, портил чистоту глади небольшой зеленый остров.
Ноги почему-то понесли охотника влево. Доверившись
Когда песчаный склон закончился, Хорт уловил аромат, идущий от озера. Странный, сильный и утонченный, он манил и одновременно вызывал беспокойство. Так мог бы пахнуть осенний ландыш.
Осталось решить одну проблему – Хорт не умел плавать. В лесу умение пересекать большую воду без надобности. В том, что ему нужно именно туда, на остров, охотник не сомневался, хотя никаких строений среди зелени видно не было.
Выход нашелся сам, в виде толстого древесного ствола, срубленного в ближайшей роще. Хорт слегка обтесал его, проверил, хорошо ли закреплена поклажа, и вошел в воду. Плыть оказалось гораздо тяжелее, чем он думал. Сначала охотник бестолково шевелил ногами, затем вспомнил, как дрыгает лапками лягушка, и дело потихоньку пошло на лад. Берег начал удаляться, а остров – расти.
Дыхание вскоре сбилось, Хорт с ужасом ощутил приближение приступа. Попробовал плыть быстрее, но ноги слушались плохо. Одежда и обувь намокли, тянули на дно. Сжав зубы, охотник напрягся, рванул вперед, и тут же что-то ударило ему в колено. С мокрыми всхлипами, преодолевая крушащую грудь судорогу, Хорт выполз на берег на четвереньках, словно дикий зверь.
Встать удалось не сразу. Помогло дерево, что подвернулось под руку. Ощутив ладонью шершавую, знакомую поверхность, Хорт слегка воспрянул духом. Дыхание восстановилось, и он даже сумел раздеться и выжать одежду. Вода побежала на землю журчащими струйками, теряясь среди густой травы. Стоять на ней оказалось столь приятно, что охотник не стал обуваться. Оделся и перекинул сапоги через плечо. Почти сразу учуял дым. К нему вскоре присоединился другой аромат, заставивший живот взвыть голодным волком, бросаясь на ребра.
Рядом кто-то жарил рыбу.
Рука потянулась было к мечу, но воевать не хотелось, и охотник просто двинулся вперед. Ступал бесшумно, так, что его не услышал бы и самый чуткий зверь. Запахи усиливались, затем сквозь заросли стало видно пламя. Хорт осторожно присел, выглянул из-за кустов.
Около весело брызжущего красными искрами костра расположились четверо. Огонь рычал, пытаясь подобраться к нанизанным на палки рыбинам, но их всякий раз уберегал от обугливания странный тип в лохмотьях. Волосы его отливали зеленью, словно поросли мхом, и кожа под густой шевелюрой тоже казалась зеленоватой.
Второго отличал гладкий, словно камень, череп без малейшего признака волос. Очень темная кожа производила впечатление не меньшее, чем зеленая шевелюра его соседа. «Над костром его коптили, что ли?» – подумал Хорт. Потерял концентрацию, и тут же под пяткой хрустнула ветка.
Через миг все четверо оказались на ногах. Прятаться более не имело смысла, и Хорт встал в полный рост. В зеленых глазах островитянина не отразилось ничего, сосед его – Гологоловый – ошеломленно моргнул. Глаза у него оказались под стать коже – угольно-черные, пронзительные.