Битва Света и Тьмы
Шрифт:
Сказочный дракон, судя по всему, не признал незваных гостей как «своих», потому что удивлённо рыкнул, переступил на месте и плюнул кислотой в их направлении поверх наших голов. К счастью для родителей, не попал. Огромная капля горючей жидкости ударилась о землю и разлетелась брызгами, заставляя дымиться растворяемую траву.
Я повернулся к Жёлтому, поднял руку и помахал вбок: мол, прекрати, что ты на три буквы такое творишь. Дракон неодобрительно, как мне показалось, мотнул головой, но отошёл на пару метров и отвернулся.
Тем временем родители аккуратно
Мама плюхнулась на колени рядом с Севой, заглянула ему в лицо (он нашёл в себе силы и цинизм показать ей язык) и зарыдала — громко, навзрыд, словно хотела, чтобы все лежащие чуть поодаль обожжённые бандиты знали, к чему привела их акция.
Я отвернулся и взглянул на бирюзовый домик. Ульяна уже неслась к нам, нагруженная чем-то светлым. Я понадеялся, что среди тряпок окажутся и необходимые в данный момент лекарства. О том, что Даша планировала делать с иглой и нитками, я постарался не думать.
Мне на плечо легла папина ладонь. Я обернулся и увидел, что он сел на корточки рядом со мной и внимательно смотрел мне в лицо — твёрдо, но без осуждения, будто зная, что я напрямую ни в чём не виноват. Эх, знал бы он, что я сейчас думал насчёт «косвенно».
— Кто его? — спросил папа.
— Один из тех троих — видишь, валяются?.. Кажется, вон тот, слева.
Я без какого-либо выражения указал себе через плечо на пространство у ближайших деревьев.
Папа молча встал и, сжимая в руках автомат, направился туда.
Я знал, что он хочет сделать, и не видел смысла его останавливать. В чрезвычайных обстоятельствах боя мы и сами могли случайно пристрелить кого-нибудь из бандитов, в душе желая этого. А пока противники живы, — кто может сказать, что бой окончен. Впрочем, бывает ли он окончен вообще — хотя бы раз в год или в столетие?..
Ульяна подошла к Даше, глянула на мою маму, потом на меня. Я дёрнул углом рта, пожал плечами. Ульяна моргнула, отвернулась, и они вдвоём с Дашей принялись хлопотать над Севой.
Тем временем с другого конца поляны послышалось негромкое:
— Кто из вас?.. Ты?.. Или ты?..
Невнятные бормотания и стоны. И затем — громкий хлопок одиночного выстрела.
— Данил… — окликнула меня Ульяна. Я повернулся к ним. — Помоги Севу в дом занести, а?
— Ладно.
Я поднялся, шагнул к ним, присел в ногах у брата и взялся за его голени. Ульяна подсунула руки ему под плечи, а Даша прижимала быстро краснеющую белую ткань к сквозной ране спереди, придерживая подоткнутый снизу конец. Мама, казалось, ничего не замечала вокруг и продолжала отдаваться своему страданию.
— Раз, два, понесли! — прошептал я и одновременно с Ульяной поднял «свою» половину Севы.
Мы двинулись к бирюзовому строению — осторожно и в то же время споро. Даша шагала сбоку как бы на подстраховке.
— Ну что, полёт к викингам отменяется? — негромко спросил я примерно
Девочки промолчали. Сева — и подавно.
Дорого же нам обошлась эта заминка на старте. Теперь неясно, состоится ли вообще наш поход против «Бхаггара». А ведь их поход против драконников далеко не окончен и, судя по всему, только набирает обороты. А ещё ж обычная полиция стопудово заинтересуется творящимся вокруг нас беспределом…
Эх, не судьба мне, видно, стать и на этот раз героем. Придётся остаться и исполнить родственный долг, который, по идее, должен стоять выше криптогеополитического. Вроде и хочется плюнуть на всё и полететь одному, даром что рюкзак уже собран, — а вот не могу. Что ж, this is облико морале. Надо бы посоответствовать…
Глава 15
ПЛАНЫ МЕНЯЮТСЯ
1
Я вышел из домика Ульяны и, пошатываясь, побрёл по выжженной кислотой земле куда-то вперёд.
На моём лице было выражение, которое не означало ничего. Никаких эмоций. Все нейронные осцилляции этого вида заглушены коротким замыканием недавнего потрясения. И я просто смотрел под ноги, чтобы видеть, куда иду.
После того как мы занесли в гостиную Ульяны истекающего кровью Севу и положили на диван, Даша быстро сбегала вымыть руки, а затем припрягла Ульяну ей помогать. Меня же она отправила подальше, следуя врачебному правилу, что нельзя участвовать в операции над родственником.
Я и сам почему-то не хотел сейчас видеть Севу, поэтому молча кивнул, вышел, заметил всё ещё парализованного Фурию, подошёл к нему, поднял на руки, отнёс в уцелевший домик и положил на полу в просторной ванной. Всё равно свои дела дракон непроизвольно сделал ещё на поляне, и ему было по большому счёту безразлично, где в оцепенении лежать.
И вот теперь я без каких бы то ни было мыслей переставлял ноги, направляясь от строения, где находился мой брат.
Я устал от встрясок. За последние два дня их было чересчур много. Не хотелось ничего, — потому что, если хотелось бы (не важно чего: уйти, бросить всё, забыться, выстрелить себе в голову), я бы понимал, что не получится и придётся так или иначе выполнять то, что я считал себя должным сделать. Но мыслей не было. Они кончились. Осталось лишь временное полнейшее безразличие к происходящему, которое сейчас словно поставили на паузу и медленно проматывали вперёд по стоп-кадрам.
Видишь, Сева, что иногда происходит с драконниками? Точнее, с теми из них, кто не приемлет над собой чужого господства? Ты тоже такой, и уверен, что, будь ты зарегистрированным драконником, всё было бы так же. А если бы ты остался на лето в городе, сейчас на твоём месте оказался бы кто-нибудь другой из нас. Скорее всего, я…
Брат, теперь ты знаешь, насколько это опасно? Ты уверен, что всё ещё хочешь быть драконником?
Пока Сева не мог мне ответить, но я дал себе слово, что позже обязательно спрошу его об этом.