Битва титанов. Несущие смерть
Шрифт:
Года опустила лоб на ладонь Боиндила, закрыла глаза и взмолилась Враккасу о спасении любимого. Раньше она так молилась только об одном: об отмщении Занды Отважной.
— О Враккас, что ты потребуешь от меня, чтобы твой герой Боиндил выжил? — печально прошептала она. — Я больше не хочу его смерти! Услышь меня, о создатель всех гномов! Оставь его в живых, возьми меня вместо него.
— Этого Враккас не допустит, — тихо прохрипел Боиндил, сжимая ее руку. — Ты должна жить, Года.
Распахнув глаза, девушка едва подавила радостный вздох.
— Учитель! — выдохнула она и тут же осеклась, не зная, давно ли Бешеный
— Ты действительно хотела убить меня? — От слабости гном говорил очень медленно. Года всхлипнула. — Нет, не плачь… Я понимаю, почему ты желала моей смерти. И поверь, было время, когда я и сам был готов удавить тебя собственными руками. — Равнорукий сглотнул. — Видит Враккас, сколько ночей я не спал, укоряя себя в смерти Занды. — Я убил прекрасную гномку. И уже не в первый раз, — заставив себя отринуть сомненья, Боиндил рассказал Годе о своем давнем горе. Он хотел, чтобы между ними не было тайн. — Ее звали Смеральда. Она была чуть моложе тебя. Мы очень любили друг друга, но беда разрушила нашу любовь. Впав в боевое бешенство, я зарубил Смеральду во время битвы у Высоких Врат. — По щекам гнома потекли слезы. — В безумии своем я принял ее за чудовище… — Запнувшись, гном помолчал. Прошло какое-то время, прежде чем он собрался с духом. — С тех пор я не верил в то, что смогу найти гномку, которая полюбит меня. Гномку, которая готова будет стать моей спутницей жизни. Но потом появилась ты. — Бешеный вздохнул. — Я понимаю, что мы не можем быть вместе. Моя вина перед тобой слишком велика.
Года пересела к нему на лежанку.
— Я вижу боль в твоих глазах, учитель, и то боль не тела, но души. Я знаю, что ты раскаиваешься в том, что совершил, и нет гнома в Потаенной Стране искреннее тебя. — Третья не отпускала его руку. — Я не хотела любить тебя, пускай ты и завоевал мое сердце. Я ругалась, когда ты заставлял меня тренироваться, но с каждым твоим упреком ты нравился мне все больше и больше, пускай я и не готова была признать это. Я запрещала себе любить гнома, убившего Занду, и скрывала свои чувства под личиной презрения и неприязни. Вплоть до этого самого дня, когда я думала, что потеряю тебя. — Ее плечи сотрясались от рыданий. — И когда я увидела, как ты пал, пронзенный стрелою, то сама душа моя должна была возликовать. — Она заглянула ему в глаза. — Но это было не так. Тогда я хотела оказаться на твоем месте, чтобы закрыть тебя от стрел собственным телом.
У Боиндила горло сдавило от нежности.
— Пускай душа моей прабабушки опечалится в Вечной Кузнице и осерчает на меня, но я не могу иначе, — тихо, но решительно произнесла Года. — Я всем сердцем хочу стать не просто твоей ученицей, Боиндил Равнорукий из клана Топорометателей из племени Второго, Бероина, — торжественно заявила девушка. — И если мои привычки не оттолкнули тебя, то я была бы счастлива остаться рядом. И мне не важно, разделим ли мы поле боя или ложе.
— И я, — севшим голосом ответил Бешеный. — И я был бы счастлив, — уже громче повторил он, чувствуя, как горячей волной поднимается в нем ликование, как отступает боль от ран.
Чернобородый смотрел на прелестное личико Годы, любуясь тем, как отблески свеч играют на светлом пушке на ее щеках. В ее прекрасных карих глазах светилась истинная любовь. Боиндил до сих пор не решался поверить
Поднеся его руку к губам, Года нежно поцеловала его ладонь.
— Да будет так, Боиндил. Но обещай мне, что, когда я научусь у тебя всему, ты позволишь мне вступить с тобой в честный бой, как и было условлено.
— Но почему… — опешил Бешеный.
— Я прошу тебя об этом, — перебила его гномка. — Я поклялась в этом Занде и не хочу нарушать клятву, пускай я и отреклась от своего слова и призналась тебе в своих чувствах.
Боиндил кивнул.
— Вот и ладно. А теперь спи, — с облегчением вздохнула она, поднимаясь.
— Останься, — попросил ее Бешеный, ловя за руку. — Пожалуйста, останься. — Равнорукий нежно провел кончиками пальцев по ее щеке.
Года опустилась на кровать и держала Боиндила за руку, пока тот не уснул. Девушка улыбалась, а по ее щекам текли слезы отчаяния. Она предала память своей прабабки, и все же чувствовала себя счастливой. Еще никогда она не испытывала такого счастья.
Зирка ждала Тунгдила у шатра.
— У тебя остались силы для еще одной встречи?
Гном кивнул, и они направились в шатер принца Маллена. Идо склонился над картой Потаенной Страны. За столом сидели правители человеческих земель, но не было ни гномов, ни эльфов.
Увидев Тунгдила, правитель Идомора поклонился.
— Это все, что я могу сделать, чтобы выразить свое признание и уважение, — произнес он.
Остальные правители тоже поднялись со своих мест и низко поклонились. Этим жестом Изика, Ортгер и Вей попросили у Тунгдила прощения за то, что сомневались в его словах. Их до сих пор мучили угрызения совести.
На совете Златорукий узнал о маневрах гномов во главе с Гинсгаром Милосердным. Но ничто не шевельнулось в душе Златорукого. Известия о войне были ему безразличны.
— У меня нет времени заниматься Аландуром. Самое главное сейчас — это бриллиант. Он не должен остаться в лапах альва, — Тунгдил пересказал присутствующим свою ложь о разговоре с Бессмертным. — Я уверен, что он не обманул меня. Альв вступил в сговор с Третьими и, вероятно, знает, что находится в конце туннеля. Когда я дрался с Вельтагой, та намекнула мне на то, что Третьи уже давно снюхались с чудовищами из-за гор. В худшем случае на той стороне туннеля уже стоит войско, дожидаясь, пока откроется проход в Потаенную Страну. — Тунгдил ткнул пальцем в карту, указывая на Аландур. — Я не поддерживаю действия Гинсгара Милосердного. Но в то же время я понимаю его чувства. Он поступает как гном, не способный увидеть разницу между эльфами и атарами.
— Я пошлю к Гинсгару гонца с посланием, в котором будет изложен ваш взгляд на ситуацию, Тунгдил Златорукий. — Маллен повернулся к гному. — Надеюсь, королева Ксамтис вмешается и отзовет своих воинов. Мы же пока не можем ничего предпринять.
— Я согласен с вами, принц, — удрученно произнес Брурон. — Мои лучшие солдаты сейчас в Тобориборе. Я не могу остановить Гинсгара.
— Мне жаль эльфов, которые не были ослеплены учением эоил, но пали под топорами солдат Гинсгара, однако тут уж ничего не поделаешь. — Тунгдил прикусил губу. — Не думайте, будто в душе я холоден, словно камень, но вы и сами знаете, что сейчас поставлено на карту.