Битва титанов. Несущие смерть

Хайц Маркус

Они находились в воде, и, насколько хватало глаз, земли не было видно.

— Хорошенькое бегство, — заявил Родарио, моргая на солнце. Он был готов к тому, что остров в любой момент выплывет следом. К счастью, он вспомнил о том, что говорил Бандилор: даже если бы они хотели, то не смогли бы всплыть. Пока что. — Что ж, по крайней мере, мы не умрем от жажды. Питья у нас достаточно.

— Боги с нами, — Фургас указал на горизонт. — Там лодка! — Он поднял руки и принялся размахивать ими, громко крича и ревя, стараясь привлечь к себе внимание.

Родарио по мере сил поддерживал инженера, и вскоре баржа направилась к ним.

Их по очереди подняли на борт. Родарио рассказал морякам историю об острове Альвов и сообщил о крушении баркаса. Рыбацкая лодка вместе с перепуганным капитаном на максимально возможной скорости под полными парусами направилась в Мифурданию.

Оба друга устало уселись на палубу, закутались в одеяла, принесенные матросами.

— Нужно многое рассказать, — с серьезным лицом произнес Фургас. — Я молюсь Враккасу, чтобы племена гномов сумели простить мне зло, что я им причинил.

— Ты? Что же ты…

Тот опустил голову.

— Бандилор заставил меня строить транспорты. Транспорты, которые можно было поставить на рельсы туннелей и которые несут смерть в королевства гномов. — Магистр отер воду с лица, и Родарио не был уверен в том, что в ней не крылись слезы. — И он планирует еще более страшные вещи. Аппарат для этого уже готов, — негромко произнес он. — Он унесет жизни двухсот гномов.

Родарио хлопнул его по плечу.

— Если мы не сумеем помешать этому, друг мой. А мы сумеем, — он улыбнулся. — Кстати, наше ныряние — не считая драгоценной свободы — имеет еще одно огромное преимущество, ты знаешь об этом? — Его улыбка стала еще шире. — От тебя перестало вонять.

Потаенная Страна, королевство Идомор, бывшее королевство орков Тоборибор, начало лета 6241 солнечного цикла

— Ты знаешь, как это невыносимо — жить без твоего голоса?

Негромкие слова, произнесенные с глубокой печалью и отчаянием, поднялись к потолку пещеры, разбились о него и негромкой капелью звуков полились обратно на синтоита. На нем были узкие одежды из черного шелка с темно-серой вышивкой, и он стоял на коленях перед простым ложем, на котором лежала спящая синтои. На плечах у незнакомца был плащ цвета ночи; руки, сжимавшие ее бледную левую руку, были затянуты в черные бархатные перчатки. На синтои были такие же одежды, как на нем.

— Я вижу твое прекрасное лицо, касаюсь твоих черных волос и не могу поверить в то, что произошло. Даже спустя пять циклов. — Его красивые черты, пред которыми люди в восхищении склонились бы ниц, дрогнули. Не было ничего прекраснее синтоита. Кроме его сестры. Его любимой сестры Нагзар Инасты.

— Инасты и Самузин оставили нас, возлюбленная сестра. Теперь мы — свои собственные боги. — Его залитые черным глаза уставились на грубо вытесанный потолок их бедного пристанища. Отвратительно. Ничто не совершенно, даже стены. Опустившиеся орки не годились ни на что.

—

Это никогда не было подходящим местом для нас. Прости меня, что я тебя сюда принес. Я не хотел так поступить, но слишком ослабел. — Его правая рука коснулась ее лба, поправила распущенные волосы. Даже в этом состоянии полного оцепенения она превосходила красотой любую эльфийку. Слабые создания умирали от одного ее вида, сильные — лишались рассудка. — Когда ты проснешься, мы отправимся в Потусторонние Земли на поиски королевства, в котором захотим править. После этого Дзон-Бальзур покажется маленьким и ничтожным, — он улыбнулся ей, и даже скала, казалось, восхитилась этой улыбкой.

— Ты помнишь? Я пообещал тебе новый дом. И он наконец готов, — он осторожно поднял ее и понес на руках по мрачным коридорам опустевшего королевства орков. Он был стройным, но ни в коем случае не слабым. Тысячи противников поплатились жизнями за неверную оценку его сил. — Я покажу его.

Бессмертный двигался совершенно бесшумно, только плащ слегка шелестел, касаясь камней.

— Он понравится тебе, сестра. Это единственное место на этой зачумленной земле, которое я хотел бы предложить тебе на грядущие дни, пока ты будешь пребывать в оцепенении. — Он шел мимо многочисленных ответвлений штолен, точно зная, где необходимо повернуть.

Его путь закончился в переходе в куполообразную пещеру, которую он обустроил для нее. Воздух был прохладным и чистым, не пронизанным гнетущей жарой и вонью орков.

— Мы на месте, — мягко произнес он.

Пещера была примерно пятьдесят на пятьдесят шагов, наивысшая точка ее находилась на сорока шагах. Оттуда свисал мрачный крупный сталактит, словно острие титанического меча, которое вонзил в скалу великан; острая вершина указывала на алтарь из черного базальта, к которому вели четыре ступени. Его украшали альвийские руны, говорившие о непреходящей красоте Нагзар Инасты.

— Я отшлифовал стены, чтобы они лучше держали краску, — сказал Бессмертный, обращаясь к спящей, разглядывая витиеватые узоры, тянувшиеся вверх к сталактиту. Они изображали Дзон таким, каким он был до пожара, во всем его великолепии, с башней из костей. Пусть погибла столица королевства, она продолжала жить в рисунке на стене.

Нагзор Инасты подошел к алтарю, переступил через множество орочьих костей, покрывавших пол. Под мягкими подошвами его сапог кости почти не сдвигались с места, только трескались, словно щепки.

— Слышишь, сестра? Я убил их всех. Их ничтожная кровь послужила для моих картин. Они заплатили за то, что сделали с тобой, — обратился он к ней. — Жаль, что я не пробудился раньше ото сна, чтобы предотвратить твой позор. — Он взошел на ступеньки, подошел к алтарю и осторожно уложил ее. С любовью сложил ей руки на животе, поправил одежду и направился к ее ногам. — Я никогда не прощу себе, что они коснулись тебя и осквернили твое тело, — прошептал он, низко наклоняясь и целуя кончики ее сапог.