Битва за Эдем
Шрифт:
Темные волосы, смуглое лицо. По нему нельзя было сказать, что этот человек - олицетворенное зло, скорее, встреть такого, на ум приходят мирные и вполне адекватные эпитеты.
Простой костюм, белая рубашка со стоячим воротником, черный галстук. Выглаженные брюки с аккуратными стрелками, ухоженные ногти, золотые часы на левом запястье. Ни дать, ни взять - обычный человек, заботящийся о внешнем виде.
Невольно скосил глаза на себя. И замер, разглядывая безжизненно лежащие обрубки. Грубые шрамы, торчащие нитки - меня словно зашивал мясник, а не профессиональный
Подавив ком в горле, попробовал пошевелить укороченными конечностями. В голове не укладывалось, что теперь я - такой. Словно все было продолжением игры с заниженным восприятием.
Это не мое тело, подумал я, стараясь не впускать упорно повторяющуюся мысль об инвалидности. Это не я, это просто какой-то кусок мяса.
К сожалению, шрамы на бедрах, доставшиеся еще с детства, убеждали в обратном. В шестнадцать я, как и большинство подростков, выражал свой протест против общества, выступая на одной из многочисленных площадей против беспредела Властей.
Как сейчас помню короткий полет с каменного парапета на кованный забор. Повезло, не пропорол бедренную артерию, иначе это было бы последний, что сделал в своей жизни.
– Зачем пришивать мне руки, если вы можете создать мне новое тело?
– спросил сиплым голосом, едва разлепив губы.
– Доверие, Рик, доверие, - многозначительно улыбнулся Мартин.
– Биомеханические протезы относительно дешевы. Сам понимаешь, давать тебе тело сразу - слишком расточительно. Мы еще не до конца будем уверены в твоей преданности.
– А как убедитесь?
– уточнил я, опуская голову на подушку - шея очень быстро устала, по всему телу прошла слабая судорога, начался жар.
– Мне становится хуже?
– Мои, как ты выразился, сотрудники, не зря назвали тебя мясом, Рик. Ты в действительности умираешь, - с сочувствием протянул он.
Я усмехнулся, пока тело не начала бить дрожь. По телу заструился ледяной пот. Что-то явно пошло не так. Не похоже это на последствия приближающейся смерти.
– Тогда и руки мне не помогут. К чему эта пляска, Мартин? Чего ты хочешь? Зачем тебе мое согласие?
– говорить становилось все сложнее, зубы лязгали, меня знобило.
Мартин поджал губы и сел в кресло, стоящее рядом. С печалью взглянув на меня, опустил пальцы на обрубок руки и взглянул в глаза.
– Я хочу, чтобы ты осознал всю прелесть своего положения, Рик, - он взмахнул левой рукой, поворачивая циферблат часов к себе.
– У тебя осталось примерно минут десять, Ричард. Если не согласишься - потом уже будет слишком поздно.
– Что мешает просто спасти меня и выставить счет?
– О, не расстраивай меня, - с театральным разочарованием покачивая головой, почти пропел он.
– Оказанная услуга ничего не стоит, ты знаешь это не лучше меня, верно? Как было с Кристиной, кажется, так ее звали?
Сволочь, а об этом-то он как узнал? Ни я, ни тем более, Кристина никогда не рассказывали никому, что произошло той ночью.
Воспоминания
Попав в больницу, я познакомился с ней. Молодая, ей всего девятнадцать, но ее жизнь была кончена. Девушка умирала на больничной койке, и никто не мог ей помочь.
Почти месяц я все время был рядом, помогая перебороть болезнь, от которой уже было лекарство. Но на него у девушки не оставалось денег.
– Рик, помоги мне, хорошо?
– просила она потрескавшимися, до крови искусанными губами.
– Я придумала одну забаву, но мне нужна твоя помощь.
– Конечно, Кристин, говори, что делать, - с готовностью откликнулся я, предчувствуя каверзу.
Не раз и не два мы уже устраивали подобное. То одна шутка, то другая - они словно волнами рождались в голове умирающей девчонки. Моя озлобленность на весь проклятый мир, его несправедливость, накладывали отпечаток на характер подростка. Ее обреченность и медленно тающие силы стали дополнением.
Я отвлек на себя врачей. И в итоге они не смогли ей помочь. Не успели - Кристина открыла окно и выпала с седьмого этажа больницы.
Но про этот уговор... Никто не мог знать о нем, тогда и камер-то еще повсюду не стояло. Заштатная клиника никак не могла себе позволить такие вливания - слишком низкая квалификация врачей влекла за собой низкое финансирование Властей. Люди до последнего цеплялись за рабочие места, не желая уступать металлическим банкам, вроде той, что сейчас висит надо мной - идеальный диагност, идеальный хирург.
Отец всегда говорил, доверяй машинам. Но разве мог я, потеряв родителей из-за сбоя в системе, доверять бездушным болванкам? Разве мог понять, в свои шестнадцать, что мое общение с Кристиной станет постоянным напоминанием, чего лишила ее болезнь? Как мог я знать тогда, что именно мое появление - стало последним аккордом в жизни бедной девушки?
То ли от воспоминаний, то ли от озноба, из глаз потекли слезы. Тремор нарастал, заставляя почти вскакивать на больничном лежаке.
А теперь, спросил я себя. А теперь меня просят снова - сделать то, что приведет к страшным последствиям. Если я соглашусь сейчас - ничто не помешает Мартину убить Стеллу. А я ведь даже об этом и не узнаю.
Но она теперь прикреплена к корпорации, Никос должен ее защитить. Пусть он и сволочь, но не настолько же, чтобы отказываться от ценного кадра в угоду...
А почему нет? Что мешает махнуть на нее рукой так же, как махнули на смерть нашего отца? Все, что мне сказал Никос перед прыжком в Эдем - Власти знают, кто убийца. И знают, что он в игре, его можно найти.
И я купился. Подписал бумаги и нырнул в капсулу. Потому что мщение стало целью жизни. Потому что не мог отпустить прошлое. Не мог забыть Усатого Дурака с запахом машинного масла на пальцах.
Сколько раз просила Стелла, чтобы я жил дальше? Хотя бы попытался перестать каждый день начинать с мыслей о ненависти и мести? Сколько нервов сожгла сестра, постоянно находя меня в беспамятстве, пока я жрал таблетки или напивался до потери сознания - еще тогда, в детстве.